Андрей Смирнов - Бог Непокорных

— Хорошо. Ты встретился и увидел. Что дальше?

Шелгефарн, заложив руки за спину, сделал несколько шагов в сторону от Лицемера, повернувшись к нему спиной, затем, совершив поворот — несколько шагов в обратном направлении, словно был на прогулке.

— До самого последнего времени, я не встречался ни с кем из вас, — проговорил он. — Кроме Кукловода, с которым, должен признаться, беседовать мне было довольно неприятно. Поневоле приходилось сотрудничать с ним, меняя религию в том направлении, в котором он хотел, но радости вся эта деятельность мне никогда не приносила. В отличии от остальных, я понимал, к чему все идет: Князья Света полагали, что порабощают людей, но на деле порабощали себя, ибо при взаимодействии богов и смертных через бисуриты качества одних сообщаются другим, и наоборот — именно поэтому ныне все Князья, и даже вы, Последовавшие, очеловечены настолько, насколько это возможно. Кукловод уверял меня, что порабощение людей и богов необходимо для того, чтобы возросла его собственная мощь — и вот тогда-то, говорил он, «я верну своих братьев из небытия и выполню последнюю волю Темного Светила». Но время шло, и ничего не менялось — и тогда я понял, что его вполне устраивает текущее положение дел…

— А что не устраивало тебя? — Низким и мертвенным голосом спросил ангел. — Поразительно, но я не ощущаю в твоих словах никакой лжи — однако, если все это правда, то твои мотивы мне понятны еще в меньшей степени, чем прежде. Вернее сказать, они не понятны вообще.

— Я всегда хотел иного, — ответил Шелгефарн. — Но достичь этого можно было бы лишь в том случае, если бы вы, непокорившиеся власти Золотого Светила, восстали бы из праха.

— Иного? Чего же? Верховной власти? Стать первым и единственным Князем Света?

— Нет. Конечно же, нет.

— Чести поразить нас вновь, вновь низвергнув в Озеро Неувиденных Снов?

— Нет. Какая же эта честь? Вы слишком слабы…

— Тогда что? Может быть, ты желаешь свергнуть само Солнце и провозгласить власть Князей? В этом все дело? Тогда я не понимаю, почему ты ждал меня, а не разыскал Отравителя — кусать руку, сотворившую нас, свойственно ему, а не мне.

— Тот древний мятеж против власти Светил, безусловно, заслуживает моего глубочайшего уважения, — ответил Шелгефарн. — Но я не вижу, чем тирания Князей была бы лучше тирании Светил. Я не могу принять эту цель, и хотя мне импонирует движение к этой цели, восхищается сама попытка ее достичь как таковая — увы, но это все в прошлом. Сейчас подобное невозможно и не будет поддержано никем: даже сам Отравитель, насколько мне известно, отказался от прежней своей мечты, став одним из тех, кто намерен вернуть Горгелойга из небытия. И это — не смотря на то, что по его вине Горгелойг и верные ему некогда потерпели сокрушительное поражение!

— Мне надоело гадать о твоих мотивах, — сказал Лицемер. — Ты утверждаешь, что не стремишься к власти и при том восхищаешься мятежом так, как будто бы это цель в себе, как будто бы важен бунт как таковой, а не результат, к которому он приведет. Мне трудно представить что-то, что в большей мере, чем все это, противоречило бы силе бога смирения и послушания. Поэтому я снова спрашиваю — кто ты? что ты такое?

— Что ты знаешь обо мне, прародитель лжи? — Спросил Шелгефарн, перестав бесцельно бродить по залу то в одну сторону, то в другую и посмотрев фальшивому ангелу прямо в глаза.

— То же, что и все. Ты — бог смирения и послушания, единственный Князь Света, рожденный не самим Светилом, а появившийся в результате брака двух других Князей: Чарующей Танцовщицы Элайны, богини любви и красоты, и Судьи Богов Травгура, являющегося в круге Солнечных тем же, кем некогда Истязатель являлся для нас: первенцом Изначального, проводником его воли, его наместником и правой рукой.

— Моя мать — Элайна, это верно, — согласился Шелгефарн. Помедлив и отбросив наконец все сомнения, он проговорил:

— Однако, отца моего зовут по-другому.

Лицемер почувствовал, что его подводят к открытию столь очевидному, что оставалось лишь поражаться — как вышло так, что даже и тени подозрений не зародилось в нем прежде? И не только в нем: правда каким-то образом осталась сокрытой даже от Солнечных Князей, в среде которых возрос Шелгефарн.

— Солнечный Убийца, даже не вошедший еще в полную свою силу, внушил всем Князьям Света великий ужас, — произнес тот, кого люди, ангелы и боги считали богом смирения. — С легкостью он пожирал любую силу, обращаемую против него, и только становился сильнее. И вот, когда боги отчаялись, на Остров Скрытого Яда пришла Чарующая Танцовщица. Легенды гласят, что она очаровала и усыпила Убивающего — но скромно умалчивают, каким именно образом это было проделано. Однако, в подлинной любви нет лжи; вот почему хотя мать и предала моего спящего отца в руки своих братьев — она умолчала о том, что их союз не остался бесплоден.