Андрей Смирнов - Бог Непокорных

Не оставляло сомнений, что упорство Князя Лжи сыграло с ним дурную шутку: в то время как Кукловод бежал из страха, а я отступил, трезво оценив свои возможности — Лицемер и Палач задержались в Цитадели больше, чем это было допустимо. При том Лицемер, чья сила и сущность некогда были непоправимо повреждены, был уязвим для разрушительных энергий Цитадели в значительно большей степени, чем кто-либо из нас. Мой брат полагался на Имена, но безумие со временем разъедало даже их — и, вероятно, он и сам не заметил, как его индивидуальность стала распадаться на части. Возможно, он боролся, но проиграл; возможно, сам пошел на поводу тех иллюзий, которые сотворила для него Цитадель, поскольку уже не был в силах адекватно оценить происходящее. Так или иначе, Цитадель его поглотила — и теперь мне предстояло отыскать частицы его индивидуальности и собрать ее заново.

Я сотворил несколько заклятий, вновь прибегнув к Истинной Речи — одни стабилизировали мое собственное состояние, другие — окружающий мир, третьи обеспечивали защитой золотистый огонек, четвертые искали подобные ему частицы, пятые — формировали к ним путь.

Из комнаты со свечами и темными стенами я переместился в коридор, стены которого состояли из терновника; стебли шевелились, словно вялые змеи; иглы раскрывались, словно рты, показывая языки и ряды аккуратных ровных зубов. Один из шипов проглотил золотой огонек, мне пришлось вскрыть его, чтобы извлечь частицу Лицемера и присоединить ее к той, которую я забрал в комнате со свечами.

Следующая частица пряталась в комнате с безумными лестницами; еще одна — в пространстве, перекрытом огромным количеством веревок с развешанными на них полотнами.

Кроме самой первой, ни одна из этих частиц не содержала каких-либо воспоминаний; это были всего лишь элементы расщепленной и разбросанной по Цитадели души. Но последующая частица такое воспоминание содержала — это была память о том, как мы подготавливали воскрешение Истязателя: поскольку я был одним из ее участников, то знал ее содержание — но теперь, забирая огонек из желудка двухголовой рыбы, плавающей в водяном пузыре над раскаленной радугой, я мог взглянуть на те же события глазами своего брата.

…в мире серого ветра, на островке земли в центре бушующего вихря, трое Князей заняли свои места вокруг обнаженного молодого человека, распростертого на камне — человек не дышал, но и не казался мертвым… возможно, потому что человек этот никогда еще не жил: его тело было произведением магического искусства, особенным сосудом, предназначенным вместить дух четвертого Князя, незримо присутствовавшего здесь же — ибо иначе воплотить Истязателя было невозможно.

Отравитель медленно провел теневой рукой над телом и сказал:

— Я не ощущаю в нем ничего, что могло бы предать Хозяина Боли.

Тогда, в обратном направлении, над телом провел рукой Лицемер и сказал:

— Я не ощущаю в нем никакой явной или скрытой лжи.

Кукловод — а красивое и сильное тело было творением именно его рук — рассмеялся:

— Поразительно! — С издевкой в голосе воскликнул он. — Предательство и Ложь подозревают меня в предательстве и лжи! Я тронут до глубины души, мои дорогие братья! Как же приятно вновь ощутить себя в теплом, дружном, семейном кругу!

Каменная маска молча повернулась к Кукловоду — как всегда, равнодушное выражение на ней осталось неизменным. Отравитель усмехнулся правой, мертвенной половиной своего лица.

— Я принимаю твой дар, брат, — прошептал серый ветер. — Принимаю не глядя и не ища подвоха. Любая перемена будет лучше состояния, в котором я пребываю так долго…

— Мы не можем дать тебе обычное воплощение, — сказал ветру Лицемер. — Не можем вывести твою силу через твои бисуриты. Не можем произвольно обратить поток твоей силы в прежнее течение. Не можем подняться в Эмпирей и убить Бога Гнева для того, чтобы сила, которая насыщает его, снова вернулась к тебе. Все, что мы можем — дать тебе эту куклу, в которую твоя сила будет просачиваться по капле; ты будешь с нами, но тем, кем ты был прежде, ты уже не будешь.

— Я знаю, — произнес ветер. — И я это принимаю.

— Это хорошая кукла, — заявил Кукловод. — Я долго над ней трудился. Я раздобыл частицы твоей силы и использовал их, создавая Холок, Шэ, Тэннак и Келат. Его Тобх чист и открыт для тебя, а Анк подобен зародышу, что скорее свойственно смертным, чем бессмертным. Я бы не сумел сотворить Анк, достойный тебя, и потому я предлагаю тебе развить его со временем самому.