Руслан Агишев - Клан. Обрести силу

железа можно ковать лишь клинки..., - он стал еще раз вглядываться в этот удивительно

ровный, безупречно отполированный, смертоносный кусочек железа. - Хм..., - время от

времени его взгляд падал на землю и бродил по ней, то и дело останавливаясь на очередном

наконечнике. - Хм... Как такое может быть? Они одинаковы словно единоутробные

братья?! Ни один мастер не сможет сковать столько полностью похожих вещей! - он тут же

упал на колени и стал снова и снова сравнивать наконечники между собой; сомнений не

было — все они были близнецами. - Такого не может быть...».

Горланд медленно поднялся с колен, высыпая поднятые наконечники на землю. «Откуда

это все? Кто так легко может тратить драгоценное черное железо? - все новые и новые

вопросы всплывали у него в голове и не находили ответов. - Делать из него наконечники —

это все равно, что выкидывать его... А делать столько...».

Вдруг он замер. «Не может быть.... Нет..., - начал отмахиваться посланник от внезапно

пришедшего ему в голову предположения. - Отступники... Значит, слухи не лгали, и это

дело рук топоров... Но, подгорные боги, как это возможно?».

- В это нет вины моего господина, - наконец, размышления старого гнома оформились во

что-то более или менее ему понятное. - Владыка Кровольд честно соблюдает договор с

твоим господином, хуманс.

Но эти слова словно редкие капли воды в иссушенной солнцем пустыне «ушли в песок».

Никто из стоявших напротив него людей «ни на грош не поверил ему».

- Все это дело рук отступников, выступивших против владыки, - продолжал настаивать на

своем посланник. - Никто из кланов, признавших владыку Кровольда, никогда не продавал

людям столько изделий из священного черного железа... Это труд сотен и сотен мастеров, -

после почти незаметного раздумья добавил гном, скидывая на землю последний

оставшийся в его руках наконечник. - Я не знаю, как отступникам это удалось...

Он снова и снова оглядывал лежавшие перед ним россыпью матовые наконечники и ни

как не мог понять, как почти исчезнувший захудалый клан, в котором настоящих мастеров

можно было пересчитать буквально по пальцам одной руки, мог выковать столько

великолепных наконечников. Еще больше его растерянность и собственно непонимание

этого усиливало то, что взбешенные хумансы говорили чуть ли не о сотнях килограмм

собранных на поле боя пятидесятиграмовых черных листочков. «Я же вижу... Это работа

настоящего мастера, - бормотал про себя мастер войны, десятилетия назад слывший далеко

за пределами своего клана известных кузнецом. - Так тщательно выковать, закалить до

драгоценного звона, довести до чудесной глади его поверхность... нужно трудиться

часами».

Однако его растерянность и удивление стали бы поистине бесконечными, если бы он

только мог увидеть, как появлялись на свет эти черные лепесточки, которые чуть не

сломали хребет одной из сильнейших армии Тории. Смог бы он и дальше оставаться тем, кто он есть, когда увидел … здоровенный штамп — пресс, длинный самодельный конвейер, возле которого десятки великовозрастных подмастерьев и учеников под руководством

хромого мастера доводили до ума сотни и сотни листовидных металлических болванок.

Конечно все объяснения и уверения Горланда не смогли до конца снизить взлетевший до

небес накал подозрений и недоверия между людьми и гномами, но. все же позволили

продолжить эти не простые переговоры в другом месте, более спокойном месте, … в шатре

командующего.

- В том, что случилось нет ни вашей ни нашей вины, - здесь нить беседы вел своими

уверенными руками сам верховный кади, который несмотря на свою молодость уже

приобрел значительный опыт существования в том гадюшнике с гадюками, которые

некоторые люди по недомыслию называли султанских дворцом; он то, в отличие от все еще

здесь же недовольно сопящего Сульдэ, был совсем не отягощен накопившимся грузом

подозрений и обид. - Это все козни наших врагов...

Морщины на лбу слушавшего все это внимательно гнома постепенно разглаживались.

- У которых нет ни чести ни совести сразиться с нами лицом к лицу, - с искренне

звучавшим в его голосе негодованием вещал Даданджи, севшего так, чтобы держать в поле

зрения и Сульдэ, с лицом чернее тучи, и каменнолицего посланника владыки гномов. -

Погибли …, - тут кади запнулся, понимая что говорить только о погибших бессмертных

нельзя. - Наши товарищи, - все же выкрутился он. - Но эта кровь легко между нами и