Владимир Бабкин - Меж двух Царей

Я встал, опираясь на руку Кутепова. Кто-то успел принести мою доху и из чудом уцелевшего зеркала на меня глянул вполне себе героический Император, бодренький, хоть и с перебинтованным лбом и со следами взрыва на одежде. Но это как раз и добавит героизма. Тьфу ты, с героизмом этим!

— Пригласите газетчиков в Николаевский зал.

— Но, Государь, — запротестовал Рутковский, — там все вверх дном и идет эвакуация раненных!

— Вот именно! — киваю я и мы устремляемся на выход.

На ходу Кутепов сказал вполголоса:

— Государь, в Концертный зал не стоит ходить. Там могут быть неразорвавшиеся боеприпасы или бомбы. Да и вообще…

— Что вообще?

— Месиво. — коротко ответил генерал. — Вы чудом отделались царапиной. Слащев ранен. Остальные, кто был рядом, все погибли или получили серьезные ранения.

— Репортеры там уже были?

— Так точно. Все сняли и записали.

Я кивнул. Да, выжил я чудом. С героическим идиотизмом нужно завязывать. Никого не спас и сам чуть голову не сложил по дури своей. Кому было бы от этого лучше? Разве что заговорщикам.

Николаевский зал и в самом деле напоминал ту самую посудную лавку, в которой порезвился слон, поскольку в воздухе висела пыль штукатурки, длинные шторы развивались на ветру, а суетящиеся люди пытались быстро перекладывать с коек на носилки тяжелораненных. Вслед за нами вбежали газетчики. Я обернулся к ним. Полыхнуло несколько вспышек и карандаши замерли на чистых страницах блокнотов.

— Господа представители прессы! Подлые заговорщики, для которых нет ничего святого в жизни, организовали очередное покушение на меня. Их не остановило, что вместе со мной от взрыва могли погибнуть или пострадать больше тысячи героев войны, проливших кровь за свою Отчизну и ныне находящихся в госпитале Зимнего дворца на излечении. Господа, к нам пришла беда. От взрыва бомбы мятежников погибло много людей. Куда большее число получило ранения и увечья. Несколько сотен тяжелораненных героев фактически оказались на морозе, поскольку, как вы видите, взрывом выбило стекла. Обратитесь через ваши газеты к петроградцам с призывом о помощи. Нам нужны добровольцы, нам нужен транспорт, нам нужны временные места для размещения раненных в тепле, пока мы будем решать вопросы с их распределением по другим госпиталям. Это все, господа. Не теряйте времени!

— Состоится ли Высочайшая аудиенция для прессы? — спросил кто-то.

— Да. Но позже. — я указал рукой в зал за моей спиной. — Раненные требуют помощи, не время разговоров, господа!

ПЕТРОГРАД. МИЛЛИОННАЯ УЛИЦА. 6 марта (19 марта) 1917 года. День.

— Господин Глобачев, Его Императорское Величество прав, вы можете совершить непоправимую ошибку, если будете совершать необдуманные поступки.

Изменившаяся обстановка требовала от Рейли импровизации. Он был готов к многому, но совершенно не учитывал вариант, когда в двери этой квартиры на Миллионной улице вдруг вломится не просто российская полиция, но еще и с министром внутренних дел во главе. И если в случае с обычными полицейскими чиновниками можно было бы рассчитывать на пиетет перед иностранцами и шок от осознания того, что вместо каких-то бомбистов-социалистов они наткнулись на целого генерального консула Великобритании, то в случае с Глобачевым на это рассчитывать было глупо. Равно как и не приходилось рассчитывать на возможность банального подкупа этого нового министра. Нет, русские министры продавались, как правило, охотно и даже гордились возможностью услужить самой главной нации в мире, но случались и исключения, и Глобачев как раз таким исключением и был. Поэтому единственной возможностью, по мнению Рейли, была возможность сыграть на том, что пока он, Глобачев, бежал захватывать заговорщиков, за это самое время политический расклад в стране изменился и тот, кто еще четверть часа назад был одним из самых влиятельных министров правительства Нечволодова, вдруг, в одночасье, превращается в изгоя, и его единственный шанс в этом случае, это возможность вовремя сориентироваться и сменить хозяина. Именно на это и напирал сейчас Рейли, стараясь посеять сомнения в душе Глобачева.

— Его Императорское Величество? — переспросил министр.

— Именно Его Императорское Величество. — подтвердил Рейли.

— Его Императорское Величество Кирилл Владимирович? — уточнил Глобачев.

— Именно так. — кивнул английский лейтенант разведки.

— И вы все готовы это подтвердить, господа? — обратился министр внутренних дел к присутствующим. Те энергично закивали. Тогда Глобачев обернулся к стоящим у него за спиной и спросил. — А вы, господа, готовы подтвердить под присягой, что видели все происходящее своими глазами?