Владимир Бабкин - Меж двух Царей

— Очередь поверх голов.

Рядом загрохотал "Льюис", однако колонна вместо остановки вдруг рассыпалась и открыла огонь по зданию Главного штаба.

Увидев такой поворот событий, Ходнев приказал бить на поражение. "Льюис" опустил ствол и ударил кинжальным огнем. Его стрельбу подхватили и вот по площади забили несколько пулеметов и сотня винтовок. Дворцовая площадь для сотен приближавшихся превратилась в кромешный ад. Свистели убийственными осами пули и невидимая коса смерти буквально разметала то, что еще секунды назад было упорядоченным воинским подразделением, пытавшимся действовать согласованно. Фонтанчики снега и каменного крошева мостовой буквально вскипятили участок вокруг мечущихся, падающих, стонущих и выкрикивающих проклятия, ползущих или в панике бегущих в разные стороны.

Впрочем, вскоре стало понятно, что реальный ущерб от огня все же был значительно ниже, чем могло показаться на первый взгляд. Большей части нападавших удалось рассредоточиться и либо залечь прямо на площади, либо спешно отойти под прикрытие ограды Александровского сада, откуда по зданию Главного Штаба была открыта нестройная винтовочная стрельба.

— А если это действительно были свои, ваше превосходительство? — с сомнением рискнул спросить Сафонов.

Ходнев нахмурился и отрезал:

— Не говорите ерунды, штабс-капитан! Свои бы остановились, а эти лишь зубы заговаривались, стремясь сократить расстояние для броска!

Хотя Дмитрий Иванович и демонстрировал твердую уверенность, в глубине души он все же несколько сомневался в правильности своего поступка. Главным образом смущало его то обстоятельство, что приближавшиеся двигались походной колонной, а не пытались атаковать рассыпанным строем, что было бы логично в сложившихся обстоятельствах, тем более что от Александровского сада до угла здания Главного Штаба расстояние было совсем небольшим — всего-то на один рывок. А потому было непонятным, зачем мятежниками (если это конечно мятежники, а не величайшая ошибка генерала Ходнева) понадобился весь этот балаган с движением в колонне по открытому и простреливаемому Дворцовому проезду. Единственным объяснением могло быть желание атаковавших занять здание Главного Штаба без стрельбы, так сказать, хитростью.

"Вот и перехитрили сами себя, — подумал Ходнев, — впрочем, будь на моем месте другой командир, он мог и не принять решение на открытие огня и вполне вероятно запустил бы "подкрепление" внутрь здания".

В любом случае на терзания, сомнения и прочие размышления не было ни времени, ни подходящих случаю обстоятельств. Шел бой, в столице мятеж, а на плечах генерала Ходнева ответственность за оборону здания Главного Штаба. Во всяком случае, пока Император не отдаст ему другой приказ.

Тем временем, пока Ходнев командовал обороной и вел горячий бой, генерал Батюшин воевал исключительно словами, практически не отрывая от уха трубку телефонного аппарата. Абоненты сменялись, но тема всех переговоров была одна и общая — мятеж в столице и ситуация в полках, которые расквартированы в Петрограде.

А ситуация была явно паршивенькой. Большинство офицеров, с которыми удалось переговорить Батюшину, выражали сомнения в том, что вверенные им части выполнят приказ и выступят на подавление мятежа. В казармах шли если еще не митинги, то уже оживленные разговоры, не самым плохим итогом которых было решение о нейтралитете и невмешательстве в происходящие в городе события.

Гораздо лучшей была ситуация в военных училищах, где юнкера требовали выдать им оружие и отправить в бой за Государя Императора. После выступлений Михаила Второго его фигура была весьма популярна среди юнкеров. К тому же, было распространено убеждение, что при Михаиле перед ними открываются большие карьерные перспективы, а если же на Престол взойдет малолетний Алексей, то власть останется у старых пердунов, не принимающих нового и задвигающих молодых офицеров подальше.

Во всяком случае, Батюшин ожидал выступления до восьми рот юнкеров разных училищ. Сила, конечно, не огромная на фоне полуторасоттысячного гарнизона столицы, но в сложившихся обстоятельствах немалая.

Но главным итогом телефонных переговоров Батюшин считал установление взаимопонимания и координации действий с министром внутренних дел Глобачевым, выразившейся во взятии под усиленную полицейскую охрану зданий почты, телеграфа и телефонной станции, а так же распоряжение министра МВД о полном запрете передачи телеграмм из города и строгий контроль за телефонными переговорами в пределах Петрограда. Для усиления полицейского охранения к этим ключевым зданиям столицы спешно выдвигались юнкера Константиновского артиллерийского училища.