Владимир Кожевников - Забытый. Литва

Отец был не очень-то и суров, не то что князь Семион, от одного взгляда которого забивалась по щелям челядь, но которого, кстати, Любаня совсем не боялась и подходила к нему смелее, чем к отцу. Равнодушие ребенок чует раньше даже зла...

При таких обстоятельствах одни дети озлобляются, становятся неврастениками, другие угасают в смирении и апатии, но дорога им (тут подразумеваются девочки) одна — в монастырь. Место отца, матери, сестер, братьев занимают быстренько смиренные, благоверные, ловконькие старушки, странницы, молящие, поющие, славящие Бога.

Взяли они под свою опеку и Любаню. Просто характер девочки был крепок, не давал сломить ее сразу в смирение. Любаня вечно была занята, любопытствовала, интересовалась, все время пыталась чему-то научиться, узнать. Как это у девушек кружево получается? А как рубаху шьют? Почему весной лед в погреб наваливают? А почему из овечей шерсти нитка получается, а из собачьей нет? Почему курица каждый день яйца несет, а гусыня только весной, да и то с десяток? Почему молоко киснет? Как масло получается? А как тесто приготовить? И т.д. и т. д...

Да, интересная была девочка, необычная. И самостоятельная очень. Только зажужжали и заболтали бы и ее, не встреть она в эту осень на мокром крыльце князя Михаила. Он перевернул ее жизнь, стал главной заботой. Он был пленник, стало быть, несчастный. Его надо было жалеть и оберегать. И Любаня взвалила на себя это тяжкое дело.

* * *

Прошло почти три месяца, наступили самые короткие в году дни, завертели вьюги, затрещали морозы. Кориат пообвык, поосмотрелся на Москве. Перезнакомился с половиной города, завел друзей, собутыльников. Быстро узнал, что бояре московские вовсе не так единодушны и дружны, как кажутся со стороны, что у них тут свои партии, крупные и мелкие, что интересы свои они отстаивают весьма рьяно, и из-за этого возникают между ними частенько нешуточные свары, а то и попросту жестокая грызня. Главный интерес бояр был, как, впрочем, и везде, пожалуй: возможность влиять на князя. Тут соперничали две группировки, одну из которых возглавлял Алексей Петрович Босоволков, другую могущественнейший тысяцкий Василий Протасьевич Вельяминов, бывший первым подручником еще у Калиты. Влияние Вельяминова было огромное, свидетельством тому служило уж то, что он сумел дочь свою выдать (шутка ли!) за брата самого великого князя. Ведь случись что с Семионом, и она становилась великой княгиней! Партия Босоволкова не имела сил соперничать с Вельяминовыми явно. Она бы вообще не имел никаких шансов, если бы сам Василий Протасьевич себе не подгадил. Завысился, особенно после породнения стал на самого великого князя давить. А Семион этого не любил! И крепко осадил зарвавшегося родственничка, отодвинул от себя. Тут и поднялись ставки Алексея Петровича.

Кориат старался не вникать глубоко в суть этой борьбы, ни к чему это ему было, он разобрался в ней лишь настолько, чтобы подружиться с теми и другими и регулярно пьянствовать там и там, умудряясь ни тех, ни других при этом не обидеть.

Что касается бояр, стоящих более или менее в стороне от этой главной «заботы», те все были Кориату темные друзья и наперебой приглашали к себе и сажали на почетное место, потому что без Кориата и его историй пир был не пир и хмель невеселый.

Из сказанного можно понять, что жизнь Кориата в Москве была насыщенной и напряженной, а по утрам во всех смыслах тяжелой.

Тут уж выручала каждый раз (поскольку от услуг Юли по прибытии в Москву Кориат очень умело — дескать, пленник! — и решительно отвертелся) Любаня. Она приносила огурешного рассолу, квасу, кислого молока. Поила, умывала, ругала, жалела, и рассказывала все новости женской половины двора, что для Кориатовой дипломатии среди московских бояр была исключительно важно. Она узнавала, что он просил, заступалась за него перед отцом, мачехой и даже (смелая девочка!) перед дядей, князем Семионом.

Кориат нежно, до слез полюбил ее, потому что она постоянно напоминала ему Машу. И Митю!

Чем? Может глубоким, недетским взглядом, а главное, видно, тем, что была сирота, да не просто сирота, а почти покинутая — это он быстро увидел, узнал. Мачеха невзлюбила Любаню, и не оттого, что была очень зла или ревнива. Нет! Дело в том, что у самой Александры ребенка, может, пока и от молодости, но не получалось.

Кориат же понравился Любане, как она деловито объясняла всем, во-первых: потому что князь, и княжне не зазорно с ним дружить, во-вторых: потому что был веселый и знал много страшных историй, а в-третьих: потому что красивый — тут она смущалась.