Виталий Каплан - И силуэт совиный

– А как иначе, если ты на людей кидаешься? – спокойно пояснил Лукич, в очередной раз перейдя на «ты». – Только-только начали нормально разговаривать, а ты психа включил. Ну я, конечно, понимаю, супружеские чувства, родительские… у самого двое охламонов растут. Но ты ж не я, ты христианин, ты должен, во-первых, постоянно пребывать в трезвении и контролировать свои эмоции, во-вторых, должен смиряться перед обстоятельствами, типа Божия воля… ну и в-третьих должен прощать врагов своих. Ты ж меня врагом считаешь, верно? – он наклонился и уставился мне в глаза.

Я промолчал.

– А зря, между прочим. Я тебе, Саша, зла не желаю. Видишь, даже наручники не надел, хотя по уставу и полагается, если арестованный ведёт себя агрессивно. Но лично мне ты симпатичен, и мне действительно неприятно, что так вот склалось. Ну не повезло тебе, что у тебя такой дедушка значимый… плюс наложилось на эти выборы дурацкие и ещё кое-чего. Попал ты, как говорится, на острие.

Он отошёл к столу, что-то принялся там искать, сходу не обнаружил и снова заглянул мне в лицо – уже с другой стороны.

– А вот, кстати, если б уломал деда на правильное обращение, за Пафнутия – все были бы живы-здоровы. Думаешь, нам такие методы в кайф? Но тут политика, Саша. Большая политика. Она, понимаешь, как асфальтовый каток: если уж попался, расплющит в блин.

– Кто? – выдавил я из разбитых губ. – Кто взорвал Деда?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Лукич. – Это не моя зона ответственности. Я взрывами не командую, я, так сказать, болтолог. Не в смысле положить болт, а в смысле болтать. Проводить, в смысле, работу с людьми. А кто взорвал… К дедушке ведь разные богомольцы ездили, так? Исповедаться у последнего старца – это ж круто! Я даже не в курсах, когда там заложили этот заряд. Может, год назад, может, больше. Главное, когда сигнал с пульта пошёл. А пошёл он, Саша, когда выяснилось, что ты и не думаешь снова к Деду в ноги кидаться и молить о спасении правнука. А совсем даже наоборот – связываешься с тёмными личностями, играешься в войнушку. Значит, на тебя надежды уже нет, значит, по-другому уже надо вопросы решать.

– Да уж, и правда с тёмными, – мрачно признал я. – Ваши сотрудники, конечно?

– Смежники, – равнодушно прокомментировал Лукич. – Из девятого управления. Они вообще другой темой занимаются, подполье выявляют, реальное. Думаешь, выдумки? Думаешь, все террористы такие же нарисованные, как и ты? Нет, брат Сашка, в вашей церковной тусе всякой твари есть, и даже не по паре, а в ассортименте. Ну а начальство наше общее просто скоординировало две разные операции. И без того нужно было на Пафнутия смальца покуситься. Для пиара полезно… Ну и для самого владыченьки тоже: чтобы понимал, как всё серьёзно, чтобы без фортелей… а то ведь в другой раз у ребят и получиться может, верно? Мутный он тип, этот ваш Пафнутий, между прочим. Хрен поймёшь, чего ему по реалу надо. Со всеми крутит – и с вашими, и с нашими. Но, по крайней мере, дядька понятливый, с ним дела делать можно. Пока, во всяком случае.

Я собрался с силами и задал самый очевидный вопрос:

– Зачем вы мне всё это рассказываете? Раз не боитесь, что болтать начну, значит, я труп?

– Ну зачем же так? – укоризненно скорчился Иван Лукич. – Зачем сразу о людях плохо думать? Мы без нужды никого не киляем, ты нам, наоборот, живой нужен. Живой, здоровый и разговорчивый. Но говорить, конечно, будешь только то, что надо. А рассказываю я тебе всё это, чтобы иллюзий не строил, чтобы у нас взаимное доверие было. Нам с тобой, Саша, ещё работать и работать. На общее, так сказать, благо.

– Ну, в чём ваше благо, это понятно, – заметил я. – Небось, дырку для ордена уже просверлили. А моё?

– Тебе нарисовать положительный сценарий? – широко улыбнулся Лукич. – Легко. Итак, если будет у нас мир-дружба-жвачка, то продаём мы твою столичную квартиру, на часть средств покупаем неплохой домик в каком-нибудь городке-спутнике, Талдом, например, или Пущино, остаток бабок переводим на счёт твоей Леночки. Потом оформляем как бы решение ювеналки, отдаём Леночке сыночка Кирюшеньку, и едут они в свой Талдом, ведут жизнь тихую и безмятежную. Под нашим присмотром, конечно. Не сомневайся, проживут, не останется супруга твоя без работы. Что-нибудь скромненькое, достойненькое подыщем. Вот прикинь, свой домик, огородик, и кур ещё можно завести, уток. Козы ещё неплохо, можно и молоко ихнее продавать, и шерсть ихнюю стричь, тоже спросом пользуется. Голодать не будут. Ну и о душе подумать можно, с таким расчётом домик подберём, чтобы рядом церковь, и батюшка ревностный, даниловского, так сказать, гнезда птенец…