Виталий Каплан - И силуэт совиный

– Вы что же… – слова царапались острыми льдинками у меня во рту, – вот так прямо, открытым текстом, про то, что убьёте? Убьёте ребёнка?

– Я? – удивился Иван Лукич. – Я ничего такого не говорил. Мы , – выделил он голосом местоимение, – и пальцем к нему не прикоснёмся. Но вы же знаете, что у этих пидоров творится – наркотики, спид, суицид… Что ж делать, если люди совершенно добровольно выбирают такой образ жизни? Разве можем мы лишать их выбора? У нас, между прочим, демократическая толерантность, а не столь милая вашему сердцу теократия, где всех в колонну по четыре строят… Вы же знаете – по закону, с двенадцати лет подросток вправе выбирать сексуальных партнёров, с четырнадцати – употреблять лёгкие наркотики в умеренных дозах. Так что всё будет по закону, всё будет чики-поки, не волнуйтесь…

Он правильно срисовал выражение моего лица, потому что чуть отодвинулся.

– Вот только, умоляю, без рук! Между прочим, я бронзовый призёр города по тайскому боксу. Зачем доводить до крайностей?

Пришлось ограничиться словами.

– Ну что, выговорились? – усмехнулся он. – Легче стало? То-то. Не забудьте потом, как на исповедь пойдёте, ещё и в грехе сквернословия покаяться. А то ведь совесть замучит.

А вот с Леной всё получилось просто. Дед как в воду глядел.

– Ну что? – услышал я, едва открыв своим ключом дверь. Неужели так и стояла на пороге, прислушиваясь к звукам лифта и мусоропровода? В затрапезном зелёном халатике, с тонкими нервными пальцами, с невыспавшимися глазами.

Я обнял её за плечи.

– Ты прости меня, Ленка. За всё прости. Дурак я был, что орал на тебя и злился. Я ж мог на самом деле сдержаться, не хотел просто. Озверел.

Она долго смотрела на меня, потом прижалась и, по старой нашей традиции, дунула в лицо.

– И ты прости, Саша. Я ж, бывает, в такую рыбу-пилу превращаюсь, а ты совсем беззащитный.

– Дубина потому что, – поддержал я. – Полено неотёсанное, буратино недоделанное.

– Угу, – прикусила она мне ухо. И тут же отстранилась: – Ну, а по сути что? Есть новости?

– По сути всё хреново, – не стал я врать. – Наша с Дедом придумка лопнула. Они же, оказывается, отслеживают всю нашу сетевую активность. В общем, постирали записи повсюду, куда мы их положили.

– И что теперь?

Мы так и стояли на пороге. Она – в халатике, я – в куртке, на которой сейчас стремительно оттаивал налипший снег.

– Теперь хотят, чтобы я снова к Деду ехал, вытряс из него поддержку Пафнутия. Срок поставили до 15-го декабря. Меньше месяца осталось. А Кирюшка… – тут я решил, что ей не обязательно знать все детали, – Кирюшка пока в приюте. Неизвестно, отдадут ли его нам. Но, по крайней мере, этим тварям пока не отдали.

Мне очень хотелось верить, что Ленка не уловит моей лжи.

– Ой, ну что ж мы тут-то стоим! – вдруг подхватилась она. – Пошли, пошли! Ты ж голодный! И уставший! И промокший! Ну-ка, живо раздевайся и в ванную! А я пока разогревать поставлю!

К вечеру столбик термометра упал до минус восьми, облака растащило ветром, и сквозь лёгкую занавеску в комнату вошла луна. Серебристые блики дрожали на паркете, воздух пронизали бледно-жёлтые лучи. Наверное, приглядевшись, можно было увидеть, как в них пляшут пылинки.

– Саш, не засыпай, – шепнула мне в ухо Лена. – Я тебе не всё ещё сказала. Замоталась как-то, ну и…

– Что? – я откинул край одеяла, приподнялся на локте. – Что-то ещё случилось?

– Понимаешь, я вчера решила всё-таки к батюшке сходить, к отцу Алексию. Посоветоваться насчёт Кирюшки.

– Так советовались уже, – зевнул я. – Что нового он может сказать?

– Представь себе, может! Я ему объяснила всё насчёт этого твоего нового куратора, и что ты поехал к отцу Димитрию. Ну и он сказал, что раз так все оборачивается тяжело, то пусть он, ну то есть ты, к нему зайдёшь, у него какой-то разговор есть, насчёт того, что делать. Я пыталась, конечно, порасспросить, но он говорит – это дела мужские, это я только с Сашей могу обсуждать. Ты когда к нему пойдёшь-то?

Я задумался. Работу никто не отменял, увольняют меня с первого, и если сейчас уйти в загулы – разом лишишься и премии, и отпускных. Легко могут вспомнить про поправку к Трудовому кодексу от 2027-го.

– Я ему позвоню, договоримся. Ленка, давай уж спать, а? Я сейчас только на это и способный. Ни на разговоры, ни на остальное…

С отцом Алексием мы встретились в субботу, днём. Время удобное – между трапезой и всенощной.

– Знаете что, Саша, – предложил отец Алексий, – а давайте не будем здесь в духоте сидеть, а прогуляемся немного по окрестностям, в дороге и поговорим. Чтобы нас ничего не отвлекало. – Он вытащил свой комм и демонстративно отключил питание.