Виталий Каплан - И силуэт совиный

– Думаешь, сработает? – покачал я головой.

– Ну, попытка не пытка, – в его густых усах прорезалась улыбка. – Да, вот что ещё – с Леной помирись, попроси прощения. Это у тебя сразу получится, уверяю. Ты попробуй её понять. Ей ведь хуже, чем тебе. И не грызи её за ту подпись. В конце концов, есть ещё время отозвать… Кстати, большой вопрос, что хуже перед лицом Господа – её подпись или твои R-подключения.

– Слушай, дед, – вздохнул я, – не способен я сейчас правило вычитывать. А давай, – тут во мне взыграло детство, – ты колыбельную споёшь? Ну ту, мою любимую, про совиный силуэт. Ну как тридцать лет назад. Ты ж гитару, наверное, не выкинул?

Дед взлохматил бороду… не такую, как тридцать лет назад – сейчас уже снежно-седую, сейчас у него не возникло бы никаких трудностей в изображении Деда Мороза перед компанией дошколят.

– Ну а что? Не вижу в этом предложении ничего криминального… – Дед вышел из комнаты и минуту спустя вернулся со своей рыжей гитарой… той самой. Ей ведь уже полвека будет… – Видели бы меня сейчас наши богомольцы! Уж точно сказали бы: старец в детство впал. Хотя, ты ж помнишь, Господь говорил: будьте как дети… Ладно, погнали.

Пальцы его, потемневшие от возраста и работы с землёй, осторожно пробежали по струнам. Дед с сомнением покачал головой, подкрутил колок пятой, а потом негромко запел:

Время на гитару не повлияло никак. А вот на дедов голос – ощутимо. Густоты в нём убавилось, возраст чувствовался. Хотя, – подумал я, – он ведь до сих пор служит, здесь, в Дроновке. Причём без диакона. Церковь Георгия Победоносца давно закрыли, епархия сочла, что накладно содержать этот памятник архитектуры… паствы несколько бабок, а реставрацию вынь да положь… так что владыка Меркурий, недолго думая, отдал её на баланс государства – вам надо, вы и реставрируйте. До сих пор стоит, заколоченная досками. Зато пять лет назад местные мужики по благословению Деда поставили на краю деревни просторный сруб, водрузили на крышу небольшой, кустарного изготовления деревянный купол, где-то и крестом разжились. Дед освятил, а епархия, посомневавшись полгода, выдала всё же антиминс.

…А что, – подумал я, пытаясь заснуть в жарко натопленной комнате, – встречный ультиматум – это Дед неплохо придумал. Может сработать.

Не сработало. Иван Лукич посмотрел на меня, как на дошкольника, сожравшего неположенную конфету и завернувшего пластилин в её фантик.

– Вы это серьёзно, Саша, это не прикол такой? – устало спросил он, погасив голографическую рамку. – Вы что, всерьёз надеялись таким вот смешным макаром взять нас за яйца? Вы, бывший программер, и ведь не худший программер! Надо же… положить на несколько серверов… отослать на православные ресурсы… Как говорила моя бабушка, детский сад, штаны на лямках. Да все ваши с отцом Димитрием сетевые телодвижения мы отслеживаем… причём давно, задолго до всей этой истории. Вы на что надеетесь? На копию, которую скинули в кристалл-диск? А про то, что все такие диски могут удалённо админиться, забыли? Короче, нет уже этой записи, этого, так сказать, старческого маразма. Даже если и заныкали где-то ещё дубликат, в сеть она не попадёт никак! Понимаете?

Я сидел как ошпаренный, механически болтал чайной ложечкой в стакане. На бутерброды сегодня куратор не расщедрился.

А ведь следовало ожидать… Он прав: стройка съела мой мозг. Видео-обращение Деда – это, конечно, сравнимо с атомной бомбой… только вот и о средствах доставки следовало подумать. Можно было передать флешку кому-нибудь из наших, на приходе… да хотя бы и отцу Алексию. Небось, всю цепочку не отследили бы.

– По-моему, Саша, – продолжил куратор, – я повёл себя с вами предельно корректно. Чётко обрисовал перспективы, предложил очень неплохие условия. А вы меня решили кинуть. Знаете, я такого очень не люблю. Поэтому условия игры меняются в худшую для вас сторону. Саша, проснитесь! Вы как, готовы воспринимать?

– Интересно, что мне ещё остаётся? – проворчал я.

– Вот, уже лучше. Итак, сегодня же решение Ювенального суда будет приведено в исполнение, Кирилла отправят в ту самую приёмную семью, о которой мы уже говорили. Напоминаю, что жизни и здоровью мальчика там ничего не угрожает, а всё остальное – дискуссионно. Сколько он там пробудет – зависит от вас. Смотрите, какой расклад получается. Сегодня восемнадцатое ноября. Голосование кончается 31 декабря. Отзывать подписи и переголосовывать можно до 21 декабря. Ну, делаем небольшой запасец, обращение же надо ещё осмыслить. Короче, 15 декабря у меня должна быть запись нового обращения отца Димитрия. Уже правильного обращения. После этого мы изымаем мальчика из той семейки и возвращаем в центр временного пребывания. Куда он отправится далее – в другую ли семью, в интернат или обратно к вам, решим в рабочем порядке, в зависимости от результатов выборов. Вы меня понимаете? И очень советую не глупить. Ещё одна выходка типа этой провокационной записи – и вы с женой никогда не увидите сына. Понимаете, никогда. Не только до совершеннолетия, а вообще.