Елена Булучевская - Мир меняющие. Книга 1. Том 2

— Да что ж такое, ты моего сына в покое никак оставить не можешь?

Стало тихо. Мать Оливия рванулась было к правителю, помочь, но тот властным жестом остановил повитуху. Ребенок потяжелел, увеличился в размерах так, что дерево, из которого была изготовлена кроватка, проломилось.

Детские одежды затрещали, разрываясь и падая белыми клочьями на камни.

Гладкая нежная кожа растянулась, потом лопнула, слезая лохмотьями и опадая.

Выпятились бугрящиеся мышцы, на которых не было кожи, покрытые кровью, которая не сворачивалась, но и не капала. Вздыбились никогда нечесаные черные волосы, темное пламя окружило голову, подбородок моментально оброс бородой — и вот он, властелин хронилищ, темнобородое исчадие, Хрон, повелитель времени, собственной персоной сидит на обломках кроватки. Одно движение руки — и у горла Прима острейшее лезвие ножа — только не из металла оно, а из камня. Хрон продолжил:

— Узнаешь ножичек, папаша? Ха, где тебе. Это тот самый, которым предок твой хотел своего сынишку порезать. Итак, горожане, вы подзабыли то, чему раньше вас учили в школе? Вас уже не пугает Великое Предсказание? Ну да, ну да…

Пусть кастыри о нем думают — зачем мы-то свои головушки будем забивать, да?

И драконов увидели — напугались только… Ууух — жутко было, да? И старину Хрона подзабыли? Только вот мои друзья меня не забыли, идите ко мне, мои верные слуги: Вальтер, Айс, Киар, Тайамант — ты, дорогуша, рядышком со мной встань; Архобал, Фрам и Морган. Вас никто не тронет — ведь правда же, Ваша Пресветлость?

Прим был вынужден кивнуть, стараясь не слишком наклонять голову — лезвие казалось очень острым.

Хрон позвал, из-за столов поднялись и двинулись к нему его верные слуги, после прозвучавших и упавших в тишине имен переставая быть людьми.

Превращение свершилось с немыслимой быстротой и с такой же невыносимой болью. До стола Прима и кастырей добрались, клацая когтями по камням уже семь драконов, из-за которых на площади сразу стало тесно. Облачный, ледовый, черный, хромовый, зеленый, красный и серый — проклятая Семерка, блистая первобытной красотой, проклятой и грозной. Драконы были прекрасны и ужасны или наоборот — ужасны и прекрасны.

— Что же вы, Пресветлый Прим? Всю историю вашу вы готовились-готовились и так глупо проиграли. На последних секундах парада звезд, которых вы сейчас не видите — а я вижу, а я все вижу, свершится то, чего вы всегда боялись.

Супруга ваша с астрономишкой не успеют, и наступает мое время. Да и знаешь ли, а ты уверен в ней? — глядь, а нож у горла держит Прима — блистательная, в праздничных одеждах:

— Мы тут нашли с Нейри уютную пещерку, где можно всласть пошалить, присоединишься? Пойдем, сладкий, у нас есть и поприятнее дела, чем тут стоять, Или нам без тебя обойтись? — и голос, гад, изменил, совсем, как у правительницы.

Прим прохрипел — нож-то все еще у горла — что не верит он ничему, что сейчас Хрон говорит.

— Ну что же, не верит, так пусть не верит, — снова стал темнобородым. — Вот сейчас подождем чуток еще…

Возвел пламенеющие безумием глаза к часам, огненный обруч вокруг волос взметнулся и стал ярче, поднял палец, призывая к тишине, хотя в этом не было никакой необходимости. С момента его появления горожане остолбенели и сидели, едва дыша.

Прим смог немного отодвинуться от лезвия, откашлялся:

— Ладно, если даже твоя взяла, вот скажи мне только, где царёнок?

— О! Господин беспокоится о наследнике, дурашливо пропел Хрон. — Он у нас, да, да, у нас. Воспитанием его займется дочь моя — Тайамант, ну ты ее знаешь.

Поразительной красоты женщина, а умна-то, умна. Вот сейчас, ребятушки мои, взлетайте, и, как только я подам сигнал — выжжем здесь все дотла, особенно по людишкам попадайте, они прямиком к нам в хоромы и попадут, соседями будете, — кривлялся, поглядывая на часы.

Драконы взмыли в безоблачное небо, зашумев крыльями, отчетливо выделяясь в его чистой голубизне.

Стрелки башенных часов переместились на цифру 14, все на площади затаили дыхание — некоторые даже зажмурились. И, как выяснилось, не зря.

Ровно в полдень раздалось гудение, а потом откуда-то из-под почвы вырвалось семь лучей кипящего белого света и, порыскав немного, прицелились ровнехонько на драконов, подпалив им крылья. Грозные ящеры грянулись вниз с той немыслимой высоты, которую успели набрать. Упав, оказались тут же на площади, только чуть подальше — лежали теперь на подъемном мосту, что перед входом на площадь, и предстали перед блангоррцами в человеческом облике, — от драконов остались лишь обломанные и обгоревшие крылья, которые волочились за ними, оставляя кровавый след, как шлейф, прикрывая руками зияющие дыры там, где раньше были уши. Битва закончилась, не успев начаться. Маленький поваренок из дворцовой кухни, восторженно ахнул: