Леонид Резников - Именем Федерации!

— Отпусти, или я за себя не отвечаю! — зло бросил монах, продолжая наступать на рогатое чудище.

Дьявол, поджав хвост, попятился еще.

— Ах, так! — взъярился отец Ансельм. — Тогда получай, сатанинское отродье! — и, размахнувшись, он запустил крестом в дьявола.

Тяжелый крест больно саданул чудище по костяшкам пальцев, и оно разжало когти. Фарро с воплем влетел в кусты и затих в них. Оскорбленное чудище взревело так, что содрогнулась скала. С ее вершины сорвались несколько крупных камней и с грохотом покатились вниз. Один из них угодил гиганту по правой ноге. Дьявол взвыл и выпустил струю огня, едва не спалившую остатки небогатой шевелюры отца Ансельма. Еще один внушительный камень огрел несчастного дьявола прямо по макушке. Чудище закачалось и грохнулось наземь, растянувшись во весь свой немалый рост. Подскочивший к нему монах, подобрал крест и взялся колотить им по голове и рогам чудовища.

— Вот тебе, проклятый Сатана, вот, искуситель рода человеческого! Будешь знать, как цепляться к людям!

Дьявол приподнялся на руках, тряхнул головой и… исчез! Отец Ансельм, размахнувшийся как следует и вложивший в удар всю силу, на которую был свободен, опустил крест на пустое место, ухнул и покатился по земле.

Фарро, все еще сидевший в кустах, вскрикнул и выбежал на открытое место.

— Ты его победил монах, победил! — радостно вопя, министр помог подняться отцу Ансельму, но монах отпихнул руку Фарро, отряхнулся, подтянул штанины и, повесив крест на шею, сказал:

— Пошли есть.

— Невероятно! — никак не мог успокоиться Фарро, следуя за монахом обратно в пещеру. — Ты одолел здоровенного монстра. Не видел бы собственными глазами, никогда бы не поверил!

— То моя обязанность, сын мой, — скромно отозвался святой отец, усаживаясь у костра. — Борьба с нечистым во всех его воплощениях и проявлениях. Садись, — указал он Фарро на место рядом с собой и снял с костра палку с дичью. — Гнусное исчадие ада — из-за него немного подгорело. Ну да ничего.

Обжигаясь и дуя на пальцы, святой отец разорвал мясо на куски и сложил их на заранее приготовленный широкий лист.

— Ешь, — предложил он Фарро, взял большой кусок, исходящий соком, и впился в него зубами.

Министр взял кусок поменьше, с подозрением оглядел его, но не решился сунуть в рот. Подгорелое сверху, внутри мясо оказалось несколько сыровато. К тому же от него шел какой-то незнакомый, не совсем приятный запах.

— Разве это съедобно?

— Мн-нгыры, ыш! — прорычал отец Ансельм.

— Чего? — переспросил Фарро.

— Ешь, много говоришь! — более отчетливо повторил отец Ансельм.

— Знаешь, я не привык к такой… такому…

Монах лишь пожал плечами и подтянул к себе лист.

— Ты чего? — опешил Фарро.

— Найдешь себе еду по вкусу! А это я, так уж и быть, съем сам.

— Нет-нет, что ты! — перепугался министр, что святой отец действительно умнет все жаркое целиком в одиночку и засунул в рот кусок мяса. — Ничего, сойдет, — прочавкал он. — Соли бы вот не помешало.

Монах ничего не ответил и взял себе еще один кусок. Фарро заторопился, быстрее заработав челюстями, и поспешно схватил другой. Но вскоре оба вполне насытились. Отец Ансельм, отодвинув от себя лист с остатками ужина, откинулся на стену пещеры и удовлетворенно погладил живот. Фарро заколебался, не зная, хочется ему есть еще или достаточно, но мясо приятно ворочалось в желудке, и на министра навалилась сытая истома. Он вытянулся на полу и подложил руки под голову, уставившись в закопченный каменный потолок.

— Скажи, монах, — Фарро цыкнул зубом, — как тебе удалось разжечь костер?

— Вот, — отец Ансельм вынул из верхнего кармана зажигалку и продемонстрировал ее министру.

— Ага! А дичь? Как ты ее поймал?

Святой отец пошарил рукой справа и продемонстрировал длинную палку с заточенным концом.

— Копье? Разве таким можно убить?

— Если кидать, то — нет, а если проткнуть.

— Ты что же, гонялся за дичью по лесу? — усмехнулся Фарро.

— Разве я похож на дурака? Я приманил ее и заколол.

— Ты не глуп, монах, — вынужден был признать Фарро.

— Я пять лет был миссионером в Африке, а это что-то да значит! — гордо сказал отец Ансельм. — Но давай все же погорим о более важном: как нам быть дальше?

Фарро сразу погрустнел, лицо его приобрело унылое выражение.

— Я не знаю, — после некоторой заминки отозвался он. — Мои люди меня предали и… в общем, вот.

— Но ведь ты еще жив!

— И что с того? У меня ни одежды, ни денег и меня пытаются укокошить. И обязательно укокошат, будь уверен — это решительные люди. Лучше всего сдаться им, может, тогда…