Борис Батыршин - Забытые в небе

«…как, впрочем, и человеческий…»

В тот раз их спас огнемёт. Сегодня его заменяют полдюжины торчащих за поясом фальшфейеров – ими при случае можно отмахаться от смертоносного облака. Дополняет арсенал обрез двустволки, нож-кукри в потёртых деревянных ножнах и новенькая, с иголочки, рогатина-пальма.

В последнее время с рогатинами Сергею категорически не везло. Одну отобрали наёмники, схватившие их со Студентом на Бутырском Валу – и безвестно сгинувшие при встрече с инфернальным Лианозовским Зверем. Второй он лишился в схватке с «крикетом гигантусом», огромной медведкой, от которой чудом сумел удрать по тоннелям станции метро "Маяковская". Нынешняя была третьей по счёту – и Сергею хотелось надеяться, что прослужит она подольше.

"…хотя – человек предполагает, а Лес располагает…"

Прежде чем войти в тоннель, он натянул костюм химзащиты: резиновый балахон, штаны с бахилами и наглухо закупорился при помощи специальных манжет. Сергей ненавидел это неуклюжее одеяние: бегать в нём почти невозможно, тело мгновенно покрывается слоем липкого, горячего пота, с ума сводит постоянный зуд, и нет ни малейшей возможности почесаться. Но сегодня эту предосторожность никак нельзя назвать лишней. От серьёзной опасности, вроде плотоядного гнуса, костюм, разумеется, не спасёт, а вот от «чёртова пуха» защитит на все сто. Без него Сергей давно уже матерился, расчёсывая кровоточащие язвы на руках и шее. А так – шагает себе по тоннелю, раздвигает жгучие завесы рогатиной внимательно следя, чтобы ни единый клочок не коснулся, невзначай, лица.

«…а крысам всё равно, им прикосновения едких нитей, похоже, не доставляют неудобств…»

«Чёртова пуха» в тоннеле оказалось необычайно много – а ведь он отлично помнил, что в прошлый раз его здесь не было вовсе. Что- то изменилось, но что? Загадка, каких немало в подземельях Леса, так толком никем не обследованных. Не считать же за исследователей «подземников», странных обитателей затопленных тоннелей метрополитена, давным-давно потерявших связь с прочими людьми?..

«Чёртов пух» можно встретить в любом районе Леса. Он свисает белёсыми фестонами с потолков подвалов, невесомыми «перекати- поле» кочует вместе со сквозняками по тоннелям подземных коммуникаций и метро; его призрачные вуали встречаются и на нижних уровнях университетских подвалов. Студенты, из тех, что побестолковее, придумали даже забаву: забираются в заросшие «чёртовым пухом» коридоры и поджигают его обычными спичками. Самые «везучие» возвращаются после таких развлечений с язвами и волдырями на физиономии. Ожоги «чёртова пуха» не слишком опасны, но они заживают долго, мучительно, оставляя нередко уродливые шрамы.

Яков Израилевич Шапиро, заведующий лабораторией экспериментальной микологии, объяснял, что нити «чёртова пуха» выделяют едкий фермент, сродни тому, что содержится в спорах «жгучих дождевиков», чрезвычайно опасных грибов, выбрасывающих при прикосновении облачка спор. Стоит человеку или зверю угодить в такое облако – смертоносная взвесь, вспыхивающая на солнце миллионами золотых звёздочек, выжигает глаза. А при попытке сделать вдох – разъедает лёгкие, словно концентрированная кислота. Что до «чёртова пуха», то уберечься от него несложно и, к тому же, там, где есть «чёртов пух», обычно не бывает плотоядного гнуса. Крошечные мушки, из которых состоит хищное облако, не выдерживают контакта с ферментом, выделяемым его нитями.

«…хоть какая-то польза от этой пакости…»

Доцент Шапиро немало экспериментировал со жгучими дождевиками и «чёртовым пухом» – в конце концов, грибница есть грибница, пусть и летучая. И добился в итоге успеха: создал на их основе споры, способные разъедать хитиновые покровы насекомых, словно капля ацетона – кусок пенопласта.

Вдохновлённый этим достижением, он попытался уговорить Сергея отыскать родню гигантской медведки и опробовать новинку на ней. Сергей отказался наотрез и посоветовал передать изобретение «партизанам» – компании барахольщиков, с которыми его в последнее время частенько сводили тропки Леса. А сам, уступив слёзным Яшиным мольбам, взял другую его «разработку»: маленький, размером с пивную бутылку, баллон. Он был заряжен особыми спорами, способными, как уверял доцент Шапиро, в считанные минуты разрушить любую грибницу. Весил опытный образец немного, места в рюкзаке почти не занимал – почему бы, при случае, не порадовать друга?

Тоннель заканчивался в низком круглом зале. Лампочек здесь не было, пришлось пустить в ход жужжалку. Луч вырвал из темноты очертания широких гермоворот. На тронутом ржавчиной металле угадывался контур больших, в половину человеческого роста, белых буквы «Д» и цифры «шесть».