Борис Батыршин - Забытые в небе

– Прямо держи!

Яцек кивнул и заработал веслом. Каякер повёл стволом вправо, ловя в прорезь прицела голову здоровенного жука-плавунца. Курок щёлкнул, разбивая медную крышечку пистона, длинный ствол «оленебоя» пыхнул облаком белого дыма. Остро запахло серой – Коля-Эчемин признавал только чёрный порох.

– Есть!

Водяная тварь брызнула во все стороны чёрно-жёлтыми ошмётками. Колина дульнозарядная винтовка, на которую пошёл ствол крупнокалиберного пулемёта, стреляла пулями Минье. Он самолично отливал в особой пулелейке – тяжёлыми, надпиленными для пущей убойности крест-накрест.

Каякер положил «оленебой» на дно лодки и подхватил короткое, с поперечной перекладиной на конце, весло. Он сам вырезал его – из ясеневой доски, тщательно выводя резцом на лопасти прожилки, словно на древесном листе. Теперь Колины вёсла – как, впрочем, и его пирога, особым, правильным» образом изготовленная из проваренной в масле древесной коры, могла по праву называться произведением искусства. Особого, нигде больше не встречающегося искусства – индейские узоры соседствовали тут с мотивами, подсмотренными в экранизации «Властелина Колец» и буддистскими символами. Впрочем, в Пау-Вау, «индейском», посёлке на берегу богатырского пруда в Сокольниках, видали и не такое.

– Браздо… много их тут развелось… – буркнул Яцек. Он отложил своё весло и поудобнее пристроил на коленях обрез. – То есть уже третий?

Первый водяной жук, крупный, размером с откормленную свинью, с иссиня-чёрными хитиновыми надкрыльями, увязался за ними сразу после Новоарбатского моста. Но, то ли участки реки были у плавунцов поделены, и они не рисковали соваться на чужую территорию, а только проплыв за пирогой пару сотен метров он отстал и повернул восвояси. Второй попытался вцепиться в борт длинными серповидными жвалами, но получил от Яцека веслом по башке и отстал.

– Третий, да. – кивнул Коля. – И здоровенный – такой нос у пироги откусит, и не поморщится. А что ты хотел – Пресня! Тут полно всякой насекомой дряни, и плавунцы далеко не самое скверное. Я всегда стараюсь побыстрее проскочить, только здесь не везде разгонишься…

Он ткнул веслом вперёд, где громоздились в воде глыбы бетона.

Почему-то новые мосты, возведённые незадолго до Зелёного Прилива, в отличие от тех, что были построены в стародавние времена, не пережили Зелёного Прилива. То, что от них осталось, были теперь источником головной боли для всякого, путешествующего по реке. Особенно зловредными считались у лодочников руины Живописного моста, по странному капризу мостостроителей протянувшегося, не поперёк, а вдоль течения, а так же рухнувший пешеходный мост возле Экспоцентра. Обойти его не было никакой возможности. Приходилось, отталкиваясь вёслами, баграми, а то и просто руками, протискиваться между берегом и особо крупными обломками – и ощетинившиеся ржавой арматурой глыбы исправно собирали бань в виде расщеплённых бортов, пропоротых днищ и сожжённых нервов гребцов.

Когда пирога миновала последнюю стремнину между торчащей наискось бетонной плитой и заросшей водорослями и проволочным вьюном стальной балкой, Коля-Эчемин шумно выдохнул и положил весло поперёк бортов.

– Выше по реке Дорогомиловский мост, за ним – дощатая пристань, Медицинский сад. Там наших и подождём.

Лёгкая, стремительная пирога оторвалась от неуклюжей плоскодонки, на которую погрузились остальные члены маленького отряда, не меньше, чем на километр.

– Может, лучше прямо здесь? – предложил поляк.

– А смысл? На стрежне, всё время надо грести, чтобы не снесло обратно к мосту. К берегу подходить не стоит – мало ли кто оттуда выползет? Нет уж, отшвартуемся и подождём. Кабачок там в паре шагов от пристани, сгоняем за пивом… Пиво в Медицинском саду отличное, пробовал?

– Случалось. – кивнул Яцек. – Рок тому… год назад наши хотели пошарить в башнях Москва-Сити, вот и пошли в посёлок – запытать, як там дела.

– Ну и как? – с интересом спросил каякер.

– Але ниц… никак. Пауки и всякая блудно штучка… пшепраше, всякая пакость. Патронов пожгли дюжо, а выше третьего этажа так и не поднялись.

– Пресня. – кивнул каякер. – И что же вы, снова туда?

– А куда мы денемся с подводной лодки?

– Типун тебе на язык! – Коля сплюнул за борт. – Накаркаешь ещё – «подводная»… Давай, бери весло, погребли отсюда!

Над серебристыми кронами вётел, заполонивших набережные возле Дорогомиловского моста, высились башни Москва-Сити. Егор припомнил картинки из Интернета – как выглядели небоскрёбы до Зелёного Прилива. Гигантская друза драгоценных кристаллов: один уступчатый, облитый красной медью, другой скручен, наподобие спирали ДНК, третий – похож на поставленное торчком самолётное крыло. Раньше башни сияли бесчисленными стёклами, и часть этого великолепия сохранилась до сих пор. Закатное сентябрьское солнце дробилось в уцелевших панорамных окнах, там где их не заслоняли взбирающиеся по фасадам жгуты ползучей растительности.