Борис Батыршин - Забытые в небе

Люк слушал, не веря своим ушам. Выходило, что Пол и его друзья-Огнепоклонники не просто скрывают что-то на Погорелых этажах – нет, они намерены обосноваться здесь всерьёз, и даже готовы затеять ради этого хлопотную облаву на волосанов.

««…а может, оно и к лучшему? Уйдут наверх, перестанут баламутить народ в Офисе. Глядишь, и у Леи мозги на место встанут…»

Пол выбрал в колчане стрелу с наконечником поострее и наложил на тетиву.

– Ладно, пошли, что ли? Немного осталось, ещё этажа три…

Лестничные пролёты плотно закупоривали перекрученные, смятые металлическими конструкциями, носившие следы когда-то бушевавшего здесь огня. Не похоже на обрушение, прикинул Люк: слишком уж много обломков, слишком тщательно перекрывают они проход. Похоже, их стаскивали сюда нарочно, и не просто стаскивали – старательно вбивали в лестничный пролёт, так что разобрать завал нет ни малейшей возможности.

Но оказалось, что у Пола на этот счёт имеется своё мнение. Он по плечо засунул руку в хитросплетение уголков, арматурин, перекрученных металлических полос, пошарил – и с натугой потянул. Раздался протяжный скрежет, и наружу показался кончик арматурины.

– Что встал? – обернулся он к Люку. – Давай, помогай, не видишь, заклинило!

Вдвоём они вытащили из завала полутораметровый железный прут. Пол ухватился за перегораживающую путь конструкцию – и к удивлению Люка легко отодвинул её в сторону, открывая узкий проход.

– Лезьте, только осторожно, тут железяки со всех сторон торчат. Я – последним, надо ещё засов на место вставить…

До сих пор из всех троих с огнём встречался один только Пол. Лея с Люком, увидев его, лишились дара речи. Огонь пугал, пробуждая к жизни унаследованные от древних ящеров, рефлексы – прочь от смертоносного жара от жгучих пляшущих язычков! – и в то же время взывал к другим инстинктам, не столь древним, но не менее могучим. Они призывали протянуть руки к пляшущим языкам, окунуться в волны живительного тепла, взять у соседа палочку, с нанизанными на неё кусочками мяса, исходящего ароматными жиром, тающего на языке, потрясающе, невероятно, вкусного…

Строители, возводя Башню Федерации, решили обойтись без плоской крыши с вертолётной площадкой или пентхаусом. Они плавно сузили верхушку башни, целиком застеклив и разместив на двух последних этажах ресторан и антресоль с барами. Пламя Великого пожара их не пощадило: огромные стёкла полопались, металлоконструкции перекорёжило невыносимым жаром. Но сама площадка пострадала мало. Новые владельцы расчистили её от обломков, отскоблили наслоения копоти и довершили «реконструкцию», соорудив в центре хижины хижин из ветвей и листьев, и протянул к древолианам мостки и висячие дорожки. По контуру установили плетёные загородки от ветра. Правда, их приходилось то и дело подновлять – на верхушке высочайшей башни Москва-Сити гуляли сквозняки.

Большой Костёр (так называли огонь, пылающий в бетонной ванне бывшего декоративного бассейна) не угасал ни на минуту. Он был настоящим центром посёлка. Здесь готовили пищу, коротали вечера за долгими беседами, просто сидели, бездумно глядя в языки пламени.

Единственным местом в посёлке, кроме Большого Костра, где тоже имелся огонь, была кузница. Её можно было безошибочно отыскать по знакомым звукам: БУМ-М-М – бум-бум-бум… БУМ-М-М – бум-бум-бум… БУМ-М-М – бум-бум-бум… Люку сразу захотелось как под ударами молота металл, который в Офисе умели разве что, слегка деформировать, послушно меняет форму, становясь тем, что пожелает мастер.

Население «места, где кончаются лестницы» собралось, чтобы встретить гостей: больше полусотни даунов разного возраста, по большей части, пожилые или совсем уж старики. Почти не было крепких, здоровых мужчин – они, как объяснил Пол, обитали на древолианах. На площадке же остались только ремесленники и те, кто приходил в себя после полученных травм и ранений. За ними ухаживали старухи, поднаторевшие в искусстве варить снадобья, умевших сложить в лубки сломанную ногу, зашить ниткой «стеклянного шёлка» рану, извлечь из раны жало древесного скорпиона.

А ещё здесь были дети. Совсем малыши, лет, примерно, до пяти – старшие переселялись на древолианы чтобы на практике освоить всё что необходимо для жизни в этих суровых условиях. А потом – присоединялись к трудам взрослых, обеспечивая общину средствами к существованию.

Первоначальное отчуждение между хозяевами и гостями преодолели самым простым и естественным способом: юная, лет четырнадцати, девушка выпорхнула из толпы, схватила за руку Люка и повела к Большому Костру. Лея, опасливо озираясь, последовала за братом. За ней шёл Пол, следом зацокал копытцами по бетону Пумба. Замыкала процессию майка – она с независимым видом озиралась по сторонам, всячески демонстрируя, что видела и не такое.