Евгений Прядеев - Семейные разборки

— Я не знаю, — пожала плечами девушка. — Нина говорила, что познакомилась с мужчиной, он тоже вампир и живет где-то рядом с баром. Но рядом — это по Московским меркам, здесь и Мытищи рядом считаются.

— Ну да, ну да, — согласился я, прикидывая район поиска. Получалось очень даже прилично. Судя по всему, без помощи Артема, владельца пивбара, мне все равно никак не обойтись. — А почему она все-таки сбежала от папеньки?

— Нина рассказывала, что отец очень сильно любил ее мать. Она была ведьмой из Сергиева-Посада и когда поняла, что забеременела, то поначалу пришла в ужас. Никто уже и не помнит случаев, чтобы кто-то мог родить ребенка от вампира. Князь тоже поначалу пришел в ярость, он посчитал, что любимая обманула его и он не собирался признавать чужого ребенка.

— И здесь Санта-Барбара, — хмыкнул Эдик. — Сюжет для дешевого фантастического романа. Причем еще и любовного заодно. Вампир и ведьма! Могут ли они быть вместе? Ребенок-монстр или дар судьбы?! Слушайте, а ведь такое будет с успехом продаваться!

— У тебя талант, — польстил я полковнику. — Уходи на пенсию и начинай писать любовные романы. А если еще раз перебьешь девушку, то останешься без кофе.

— Нина рассказывала, — продолжала свой рассказ девушка, уткнувшись взглядом в чашку с давно остывшим чаем, — что она родилась не вампиром. Сила еще не успела проснуться в ней, но, скорей всего, она была ведьмой. И тогда Грабецкий укусил ее и попытался сделать кровососом…

— Попытался? То есть у него не получилось? — удивился Максим. Мы же с Эдиком молча сидели и ожидали продолжения истории.

— У Нины появилась жажда крови, но необычная. Кровь не придавала ей сил, а действовала как наркотик, приводя к неконтролируемым приступам радости или гнева. Она могла укусить человека, а потом танцевать несколько суток напролет, переезжая из одного ночного клуба в другой. А могла в приступе ярости оторвать руку служанке, которую нанял отец, и ей же потом избивать ни в чем не повинную жертву.

Нина вздохнула, прокашлялась и сделала большой глоток из кружки. Макс тихонько погладил девушку по плечу, а потом аккуратно забрал из ее рук опустевший сосуд, подталкивая ей свой чай.

— Князь понял, что в случае с дочерью что-то пошло не так, но не решился убить ее. Он спрятал ее от людских глаз в своем поместье, где Нину неделями не выпускали из комнаты, принося только воду и контейнеры с кровью. Девушка подрастала, и соответственно ее неконтролируемые приступы становились все опаснее. Она сама рассказывала мне, что почти ничего не помнила из происходящего с ней после очередной порции крови. Воспоминания накатывали отдельными картинками и все были настолько мерзкими, что хотелось немедленно бежать в душ.

Нина сделала глубокий вдох, медленно выдохнула, смахнула с глаза слезинку и продолжила:

— Но самое страшное началось потом. В какой-то момент князь узнал, что на Нину не действует какой-то артефакт всеобщего подчинения. Она рассказывала мне о нем. Кубок, выполненный из человеческого черепа, а вместо ножки у него кость. Грабецкий говорил, что это рука основателя семьи и он лично оторвал ее от трупа.

— Совсем кукушка поехала у князя, — покачал головой Эдик. — Если я правильно помню, предки Грабецких пришли откуда-то с Византии. Его и в проекте не было, когда создавался амулет. Девочка, извини меня, пожалуйста. И что же он сделал с Ниной, когда понял, что у него нет над ней власти?

— Он начал проводить над ней эксперименты! — практически выкрикнула девушка. — Он сцеживал ее кровь, надеясь, что ее воля ослабнет. Бил током, заставлял своих подчиненных избивать ее и насиловать. Морил голодом, не давая воды и пищи.

Нина сглотнула слезы, и страшный рассказ продолжился.

— Это не помогло, и тогда он начал действовать по-другому. Он выкачивал из нее кровь на анализы, пытаясь создать какой-то эликсир. Отрезал кусочки плоти с разных частей тела. Мучил ее серебром и чесноком! Представляете, он даже вводил ей чеснок внутривенно!

Нина все-таки расплакалась, а мы, трое здоровых мужиков, сидели и молча смотрели на нее, понимая, что вряд ли найдем подходящие слова, чтобы успокоить. Из-за наших вопросов ей пришлось заново вспомнить весь тот ужас, который она наверняка хотела забыть, поэтому плач сейчас — это лишь способ выплеснуть негативные эмоции.

— Я не знаю как, но Нине удалось сбежать от Грабецкого. Я так поняла, что ей помог кто-то из его людей. Он два года прятал ее в Москве. Через некоторое время ей показалось, что князь забыл о ней, и тогда она начала вести прежнюю жизнь. Мы познакомились с ней достаточно давно, мне еще шестнадцати лет не было. А недавно встретились с ней в баре у Артема. Вот тогда она мне все и рассказала.