Влад Вегашин - Время хищных псов (СИ)

- А ты попытайся как-нибудь, - Левиафан усмехнулся, довольный льстивой речью шевалье, и уселся на свой трон. Т’Арьенга невероятным усилием воли подавил волну тошноты при виде искаженных вечной мукой лиц девушек, чьи головы служили демону подлокотниками.

- Я всю жизнь искал нечто великое, нечто завораживающее настолько, чтобы хотелось каждый вздох свой до последнего отдать ради наслаждения быть причастным к этому невероятному и непредставимому! То, что каждый удар сердца насыщает адреналином, когда каждая секунда жизни оказывается наполнена смыслом существования до предела, когда… - он захлебнулся собственным восторгом, продолжая пожирать визави взглядом. - Вам это не в новинку, для вас это жизнь и ее естественное наполнение, а я мог лишь мечтать прикоснуться хоть к краю некоего великого события, которое изменит этот заплесневевший, застоявшийся, скучный мир, преобразит его до неузнаваемости, переродит самое представление о смысле и жизни! Повторюсь, я не смел надеяться, что такое и впрямь может произойти со мной, но сейчас, когда я удостоился чести увидеть вас, Повелитель… Я не верю, я даже мысли не допускаю, что вы, осенив собой этот гнилой мир, не сотворите здесь нечто настолько грандиозное, что все прежние императоры, боги, великие маги и прочая мелочь навеки сгинут в людском забвении.

- Считаешь, я намерен захватить этот мир? - наросты, заменявшие демону брови, слегка приподнялись.

- Я не допускаю мысли, что ваши намерения менее велики, - шевалье склонился в глубоком поклоне.

- Ты недалек от истины, человек, - Левиафан рассмеялся низким, клекочущим смехом. - Но все же ты ошибаешься, как свойственно твоему племени: я намерен не захватить мир, а уничтожить его!

Глаза т’Арьенги вспыхнули алчным пламенем.

- В таком случае можете считать, что с этого мгновения у вас нет служителя более преданного и в большей мере разделяющего ваши цели, нежели я, - решительно проговорил он, глядя князю-герцогу в глаза.

- Это надо еще доказать, - с ноткой ревности в голосе заметил из своего угла Маар-си. Легран одарил его презрительным взглядом, в котором сквозило превосходство, и вновь поклонился демону.

- Я докажу, - коротко сказал он.

- Конечно докажешь, - хмыкнул Левиафан.

- Одно ваше слово, Повелитель, и я…

- Разумеется. Но я вижу, тебя терзает любопытство. Спрашивай, и я отвечу… если, конечно, ты не спросишь чего-либо, на что я отвечать не желаю, в этом случае я…

- Вы оторвете мне глупую голову, Повелитель, и правильно сделаете, - елейным голосом не проговорил - пропел шевалье.

- Именно, - демону настолько понравились слова нового слуги, что он даже не стал его наказывать за вопиющую наглость - человечишка посмел его перебить. Пока не стал. - Давай же, спрашивай.

- Почему вы хотите именно уничтожить этот мир, а не подчинить его себе? Ведь разрушенным, он перестанет представлять собой какой-либо интерес, и не сможет приносить пользы.

Левиафан тяжело вздохнул.

- Я попробую объяснить так, чтобы ты понял, человек. Представь себе, что ты заключен в клетке…

- Повелитель, прошу, не стоит так… - вскинулся Маар-си. Демон вскочил, глаза его мгновенно налились кровью.

- С каких пор ты, ничтожный червь, указываешь мне, что говорить и кому доверять? - взревел он.

- Но вы ведь еще даже не испытали его!

- Я без тебя знаю, что мне делать! - князь-герцог понизил голос до змеиного шипения. А потом без предупреждения вскинул лапу, растопырив оканчивающиеся длинными кривыми когтями пальцы, и резко рванул, словно бы рассекая пустоту.

Воздух прорезал отчаянный вопль боли: париасец рухнул на пол, тело его выгнулось словно в агонии, на губах выступила розовая пена. Рот распахнулся, но крик застыл в горле, не в силах пробить сведший гортань спазм, белки широко распахнутых глаз покраснели, а с места, где стоял Легран, можно было отчетливо разглядеть алую сетку полопавшихся от напряжения капилляров.

Шевалье побледнел, но заставил себя как можно спокойнее отвести взгляд и вопросительно посмотреть на Повелителя.

- Интересно? - с любопытством в голосе спросил он, наблюдая за свидетелем сцены наказания. Дождался неопределенного передергивания плечами, могущего с равным успехом означать и утверждение, и отрицание, и безразличие, и осклабился: - Не переживай, тебе тоже скоро предстоит испытать это на себе - мне не нужны слуги, неспособные вынести моего гнева, ибо гневаюсь я часто.

- А может, я просто постараюсь не вызывать вашего гнева? - осторожно поинтересовался т’Арьенга, побледнев еще сильнее.