Влад Вегашин: Черное Зеркало Предела. Изменение.

Сектор R-23, планета Земля, Россия, Санкт-Петербург.

Сергей Листьев - "Волчонок", гитарист.

Ноябрь в этом году выдался отвратительным. Сергей не мог припомнить еще одного такого холодного, дождливого и ветреного ноября. Зима отчего-то не торопилась вступать в свои права, и на Питер уже третью неделю обрушивались всевозможные малоприятные катаклизмы осени. Обычно в "трубе" на Петроградке можно было спокойно играть почти в любую погоду - теплый ветерок, доносящийся из постоянно открывающихся и закрывающихся дверей метро, не позволял заледенеть даже пальцам - но не в этом треклятом ноябре.

Волчонок закончил песню, перебросил гитару на потертом ремне из дермантина за спину, и сунул ладони под косуху. Он чертовски замерз, время перевалило за полночь, а мелочи, которую случайные прохожие набросали в открытый чехол, едва хватало, чтобы добраться до трассы и купить сигарет. Случайно - не иначе - оброненная кем-то сотня навевала на мысль, что поесть сегодня все же удастся, но интуиция подсказывала - оставь надежду, всяк в "трубе" поющий… Впрочем, этот день не был менее удачным для гитариста, чем любой другой день за последние полгода. Сергей все больше и больше отдавался во власть черной депрессии, накатившей еще в апреле, и не отступающей по сей день.

- Ваши документы, молодой человек! - прозвучала ненавистная фраза. К Волчонку приближались трое ментов в форме.

- Пожалуйста, - он достал из внутреннего кармана паспорт в потертой обложке, и военный билет. Один сотрудник милиции принял документы и начал просматривать их, второй с усмешкой обратился к гитаристу:

- Законы нарушаем?

- Что же я нарушил? - безнадежно поинтересовался тот, уже понимая, что неприятности только начинаются.

- Курите под запрещающим знаком - раз, распиваете крепкий алкоголь в общественном месте - два… - мент кивнул на пустую "четвертинку" дешевой водки, брошенной каким-то алкашом в паре метров от гитарного чехла.

- Находитесь в городе без прописки и регистрации - три, - добавил тот, что смотрел паспорт. - Сергей Константинович Листьев, одна тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, родился в селе Груздево московской области, прописки не имеет… Служил в Чечне, уволен по неуказанной причине в звании лейтенанта запаса… Что же вы так, Сергей Константинович? Без прописки-то?

- А вот так, - тяжело вздохнул лейтенант запаса.

- Ну что, на месте дело решим, или пройдем в отделение? - поинтересовался третий мент, лысый верзила с поросячьими, масляно блестящими в предвкушении наживы глазками.

- Пройдем, - покорно согласился Волчонок и наклонился за чехлом. В следующую секунду тяжелый сапог верзилы ударил его под ребра.

От перелома гитариста спасли лишь оставшиеся со времен службы рефлексы. Он отпрянул назад, увернулся от метящего в челюсть кулака, подхватил чехол, вырвал из рук первого мента документы, и, не обращая внимания на то, что сотня легко выпархивает на грязный пол перехода, побежал к входу в метро. Чуть не сбив с ног какого-то парня студенческого вида, Листьев перемахнул через турникет, и опрометью бросился вниз по эскалатору.

Лишь рухнув на сиденье очень кстати подъехавшего в направлении Горьковской поезда, Сергей позволил себе немного расслабиться. Зачехлил гитару, обнаружил потерю сотенной, пересчитал мелочь, которая не высыпалась во время "бега с препятствиями" - семь рублей. Тихо выматерившись про себя, лейтенант запаса откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Тридцать один год. Ни жилья, ни работы, ни семьи… Пока два месяца был в плену в Чечне, ушлые родственники подсуетились, заплатили денег какому-то адвокатишке, и в обход всех законов лишили Сергея дома в Груздево, оставшегося от родителей. Любимая, обещавшая ждать и писавшая первый месяц проникновенные письма о любви, спустя еще месяц вышла замуж за парня с квартирой в Москве, и родила ребенка. Волчонок выяснил через знакомых, которые еще не успели забыть о его существовании, что ребенок у Алины - не от мужа. С одной стороны, гитаристу тяжело было осознавать, что его сына воспитывает чужой человек, а с другой… Он сам никогда не гнался за материальными благами, да и не хотел ради машины, квартиры и счета в банке рвать кусок из горла другого, идти по головам, и так далее…