Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Понимаю, — охотно признал Аммит. — Потому и решил с тобой поговорить. Возьми-ка. — Он протянул Сардату небольшой топорик. — Будь добр, повали это дерево.

Сардат посмотрел на дерево, где еще недавно висел вампир. Ствол вряд ли бы получилось обхватить руками.

— Издеваешься?

— Самую чуточку. А что, это составит проблему? Я ведь все же остался и помог тебе в этой бессмысленной бойне. Неужели ты не можешь отплатить такой мелочью как поваленное дерево?

Сардат взял топорик. Нанес несколько ударов, гулко разнесшихся по лесу. На стволе появилась расщелина.

— Да мне тут час ковыряться!

— А я никуда не спешу. — Аммит уселся неподалеку, скрестив ноги. — Сегодня все равно далеко не уйдем. Можешь не торопиться. Работай так, как будет удобно.

Выругавшись вполголоса, Сардат принялся за дело. Топорик явно не годился для таких работ. Лезвие туповато, топорище коротко. Разозлившись, Сардат остановил сердце и вложил в удар больше силы. Ответом стал едва ощутимый треск в топорище.

— Падла, — буркнул Сардат, запустив сердце.

Теперь он бил осторожнее. Когда топор начал вязнуть, шагнул в сторону и принялся метить в противоположную часть ствола. Удар за ударом, с одинаковыми промежутками. Аммит молча наблюдал за тем, как рушится опора дерева.

Наконец, после очередного удара дерево, заскрипев, повалилось, повиснув на кронах соседей. Сардат, тяжело дыша, бросил топорик — тот вонзился в землю — и повернулся к Аммиту.

— Ну? — развел руками. — Что теперь?

— Теперь возьми этот топор и никогда с ним не расставайся. Лишь только почувствуешь, как гнев заполняет душу — повторяй то, что сделал сейчас.

Сардат фыркнул:

— Этак лесов в мире не останется.

— Да ну? — Аммит легко вскочил на ноги, подошел к Сардату, заглянул в глаза. — Ты попробовал решить задачу просто и быстро — не получилось. Тогда ты разозлился, но в гневе почувствовал, что еще один удар сломает топорище. Ты усмирил гнев и придумал, как повалить дерево наверняка. Заметь, у тебя получилось. И топор — целехонек.

Сардат, опустив взгляд, посмотрел на торчащий из земли топор.

— Если зовешь меня Учителем — так изволь учиться, — продолжал Аммит. — То, что сейчас произошло, должно тебе многое открыть. Не обязательно ненавидеть, чтобы победить. Достаточно верить в победу и правильно вести битву. Не все можно решить с налета — есть опасность сломаться. Иногда — и таких ситуаций в жизни большинство — необходимо действовать спокойно и долго. Ты ведь никогда не пытался заполнить бочку золотом за один день? За один день ее даже дерьмом заполнить нелегко. Возьми топор, Сардат. Не говори мне ничего. Не думай, не пытайся спорить. Просто поверь и делай, как сказано. Может, и полная глупость, но здесь есть кое-кто, кому на тебя не плевать. Так ты хоть попытайся, что ли.

Аммит ушел, оставив Сардата в одиночестве. Тот долго задумчиво смотрел вперед, потом присел, поднял топор. Подбросил его пару раз в руке. Тоненькая трещина ползла по гладкому топорищу.

— Я буду осторожен, — пообещал Сардат.

С вечера небо хмурилось, и сердце Ареки замирало. Она выглядывала в окно и просила, чтобы обошлось без дождя. Нет, она знала, что и в дождь он выйдет сыграть на свирели, но также знала и то, что не сможет усидеть сама. И тогда, оказавшись рядом с ним, несмотря на дождь, скажет слишком многое сама себе.

На столике пылится книжка, которую вот уже несколько дней не хочется читать. Окошко весь день открыто, несмотря на замечание Атсамы: свежий воздух вредит книгам.

Обошлось. На закате усилился ветер и прогнал редкие тучи. На ясном небе утвердился лунный диск, и Арека выскочила наружу, прежде чем поняла, что не слышит мелодии. Стук сердца заглушал бы ее, играй в ночи хоть десяток свирелей.

Возле скамейки, на которой сидел, понурившись, мальчик, переминалось с ноги на ногу несколько человек. Видно, они уже чувствовали что-то неладное, потому что, увидев Ареку, которую давно перестали бояться, поспешили уйти.

Замедлив шаги, девушка приблизилась к скамейке. Что-то не пускало дальше, словно невидимая рука уперлась в грудь.

— По-твоему, ей без тебя мало? — прошептал Мальчик.

— Что? — Звук этот и шепотом-то назвать нельзя было. Арека лишилась дара речи. Такая странная тоска и боль переполняли голос мальчика.

— Зачем ты ей уступила? — На этот раз слова пришлось угадывать по губам, почти незаметным в темноте.

Арека улыбнулась и ощутила, как по телу разлилась волна спокойствия.