Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Несмотря на то, что вокруг валялось много веток, Сардат срубил дерево. Пилы, разумеется, не нашлось, и он продолжал кромсать его на щепы топором. Люди, смеясь, подходили, набирали дров и складывали костры — всего два теперь — а Сиера, глядя то на ожесточенное лицо Сардата, то на превращаемую им в кашу древесину, понимала, что видит он отнюдь не дерево, и не щепки алыми брызгами разлетаются по сторонам. «Бревно с ушами», — вспомнилась фраза, брошенная Глардотом на тракте. Сиера поежилась и нашла взглядом Рэнта. Тот как раз вышел из лесу, держа в одной руке за уши нескольких зайцев. Посмотрел и обошел по широкой дуге Сардата. Слава Солнцу и Реке — понимает хоть что-то!

Когда разжигали костер, к Аммиту подошел, хромая, Варт.

— Скоро уж, — заметил ставший теперь еще более печальным и молчаливым командир партизан. — Как там будем-то? План бы какой придумать.

— Тебя порежем малек, чтоб кровь текла, да кинем охране, — вмешался Сардат, нахохлившийся рядом. — Пока они жрать будут — все сделаем. Нормальный план? Вполне как тебе нравится.

— Оно, может, и хорошо бы, — невозмутимо отозвался Варт. — Да только будь вампиры такими тупыми, мы б уже во дворце в Кармаигсе пьяные валялись. По уму б чего придумать…

— Ты меня сейчас тупым назвал? — ни с того ни с сего поднялся Сардат, сжав кулаки.

Варт попятился, но тут подал голос Аммит:

— Нет плана. Смотреть будем, как там и чего. Одно скажу: бойня будет. И другое: делать надо днем. И еще: я по-прежнему не понимаю, чем там можете помочь вы все.

Услышав такое, Сардат отвернулся, а Варт вдруг насупился:

— Там все-таки главный наш. Не сидеть же, сложа руки.

— Это да, — покачал головой, глядя на зародившийся огонь, Аммит. — Знаешь, как мамаша дочери дает картофелину и ножик тупой — на, мол, помогай, раз рвешься. А дите потом дивится: как так — только дочистила, а обед на столе уже?

Варт понурился, а Сардат, сорвавшись с места, исчез где-то в сгустившихся сумерках. Аммит посмотрел на Сиеру, и в его глазах она увидела — впервые, кажется, — боль. Новые и новые нити натягивались кругом, и Сиера путалась в них, как в паутине.

За ужином к вампирам, сидящим особняком, приблизилась Милашка. Сиера заметила, что разговор у людей задался только когда она ушла. Тяжко ей, должно быть, сносить такое, но по лицу не скажешь. Все та же злобная насмешливость, да то и дело прорывающаяся невеселая, но открытая улыбка.

— Вечер добрый, господа кровососы, — поздоровалась она, присаживаясь с миской рядом. — Вот, интересно, как живете. Какие разговоры ведете — дай, думаю, послушаю. О том, может, у кого кровь вкуснее, да откуда пить лучше? Без шуток, правда интересно. Как в партизаны ушла — тоже долго прислушивалась, какие речи ведутся…

— Вот и помолчала бы, послушала, — огрызнулся Сардат, бросив на землю наполовину полную миску. — Чем языком трепать…

— Тебя не переслушаешь, — и не подумала обидеться Милашка. — Как почнешь байки травить — хоть уши затыкай. Да все с прибаутками. Дай, думаю, тоже словечко вставлю, авось папочка не наругает.

Сдавленный смешок Сиеры, кажется, спас Милашку от неприятностей. Сардат, уже собравшийся высказать что-то непоправимо резкое, покосившись на Сиеру, смолчал и отвернулся. Милашка же обратилась к Аммиту:

— Так чего с фургоном-то? Варт грустит. Ему, конечно, грустить-то надо бы, веселого мало, да только дело так не сделается. Как два десятка бойцов одолевать будем?

Аммит пожал плечами:

— Сам теряюсь. Девчонка советовала разобрать мост — наверное, так и поступим. А потом… Куда они денутся? Никуда. Попробуем поговорить. Если они знают, кто я такой, от разговора не откажутся. Быть может, сдадим им кого из ваших на обмен. Варта, например. В Кармаигсе притворятся дураками. Или скажут, что в пути подох.

— Эх, — вздохнула Милашка, в отличие от Сиеры, спокойно выслушавшая предложение, — надо было у тех, вчерашних, голов напилить. Оно, знаешь, хорошо действует, когда на тебя головы друзей сверху швыряют. Мы раз так наслаждались — до сих пор дрожь пробирает.

— Вот — ага! — подал голос до сих пор молчавший Рэнт. — Еще бошки гниющие с собой волочь!

— Вампиры не гниют, дурачина, — хохотнула в ответ Милашка. — Ой, помрешь с вами… Тоже мне — владыки-горемыки. Ладно. Спасибо за добрую беседу, пойду к любимому под крылышко. Не грусти, папаша! — крикнула на прощанье Сардату. — Покромсаем еще врагов ненавистных, отведешь душеньку.

Сиера смотрела на его руки. Пальцы правой подрагивают на колене, а левая сжата в кулак. Рука барона.