Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Разминувшись с очередным деревом, Рэнт вышел к маленькой полянке и остановился, раскрыв рот. Чего-чего, а такого увидеть не ожидал.

Посреди поляны горел костер без дров. Просто огонь на земле — алый, будто кровь. Рядом с ним на спине лежит Сиера. Она пыталась отползти, но рука барона схватила за воротник, приподняла, а рука Сардата прислонила к шее лезвие меча.

— Нравится? — услышал Рэнт, все еще отказываясь верить глазам. — Этого хотела? Чтоб побольнее было? Я тебе устрою…

Быстрое движение, и руки поменялись. Теперь левая держит меч.

— От его руки сдохнуть хочешь? Так и будет. Слышишь меня? Глаз с тебя, дуры, не спущу. Еще одна такая выходка — тебе тот подвал баней с вениками покажется.

«Ну давай, — подбодрил себя Рэнт. — Защити девчонку от таракана».

Как только сгущалась тьма, приходил Модор.

В первую ночь Сиера дрожала, свернувшись под деревом, а он сидел напротив, смотрел на нее сочувственным взглядом и качал головой.

— Почему ты здесь? — шептала Сиера. — Тебя отправили на Ту Сторону. Оттуда не возвращаются!

— Ты — моя, — отвечал Модор таким же шепотом. — И на Той Стороне, и на этой. Ты любишь меня. Забыла? Я жду. Жду. Жду. Когда ты позволишь огню пожрать и тебя? Ведь он все жарче полыхает внутри. Просто дай ему вырваться на свободу, и мы опять будем вместе. Мой прекрасный горный цветок.

— Я никогда, никогда тебя не любила! Ты жизнь мою украл. И смерть. И все, что я любила — ты растоптал. Оставь меня хоть теперь.

Барон Модор качал головой, улыбался, будто слушая лепет несмышленого младенца.

— Я — часть твоей души, Сиера. Ты сама впустила меня туда. Мы — союз Вечных, и нас ничто не разлучит. Великая Река скрепила наши узы…

Сиера закрыла глаза и принялась шептать:

— Для тех, кто внизу — Река повелительница. Мы же отданы Солнцу. И нет другого господина — лишь Солнце великое, Солнце всеобщее. Солнце однажды взойдет над Рекой и осушит ее воды. В тот день и час скверна исчезнет с земли, и каждый возрадуется свету великого Солнца. А принесут его двое великих богов, что примирят меж собою тьму и свет.

Модор засмеялся.

— Глупая девчонка! Сколько можно верить в сказки? Открой, наконец, глаза. Я — твой бог. Я — твое Солнце. И я жду тебя, жду, пока ты решишься.

Ни в первую, ни во вторую ночь она не сомкнула глаз. Он приходил и смотрел своими тусклыми, высасывающими душу глазами. Говорил одно и то же. Те же нелепые слова, что и при жизни. «Ты любишь меня…»

— Я тебя ненавижу! — шептала Сиера.

А Модор смеялся. Хохотал, глядя, как она впивается клыками в свою руку. Боль пока еще помогала заглушить то пламя, что разгоралось внутри. На краткий миг Сиера даже смогла изгнать барона. Крошечное мгновение она верила, что победит, преодолеет этот кошмар… Но из тьмы проступило лицо брата. Он сидел возле очага, вытянув безжизненные ноги к огню, и вертел в руках свирель.

— А зачем? — спрашивал он. — Ради чего тебе жить? Зачем ты нужна по эту сторону? Ты все отбросила, сестра, и ни с чем осталась. Длить страдания?

— О чем ты говоришь? — Сиера задыхалась от ужаса. — Это ведь… грех!

— Грех? — Брат смеялся. — Грех?! Да ты посмотри на себя. Кем ты стала? Говоришь о грехе! Каждый миг твоей полужизни — грех, искупить который можно миллионом лет страданий. То, о чем я говорю — очищение от скверны. Ты — скверна, сестра!

Днем становилось легче. Сиера брела хорошо известным путем, видя тропу там, где глаза других видели чащу. Шла и шла, не зная, зачем и куда. Пообещала вроде вывести к мосту… А для чего? Вернет ей это брата? Убьет Модора? Может, хоть на миг позволит забыться сном?

Сзади что-то происходило. Кто-то кому-то что-то доказывал. Люди ссорились, люди мирились, люди выясняли, кто главный. Люди из сотни смыслов жизни выбирали свой. Только Сиере выбирать не из чего. У нее оставался лишь этот путь. Бессмысленный, глупый путь к смерти.

«Смерть! — слышала она отголоски прошлого. — Смерть, Смерть!»

День минул, как в бреду — сплошное серое пятно, окрашенное алыми сполохами воспоминаний.

А когда сгустились сумерки, Сиера поняла: этой ночи ей не пережить. Не вынести еще одного визита барона, не перетерпеть укоризненного взгляда брата. Она остановила сердце, но руки все так же тряслись, а в голове плескался алый туман.

— Смерть…

Слово привело ее в чувство. Как будто кусок жизни вырезали — как она здесь оказалась? Одна, посреди маленькой полянки, стоит и смотрит в огонь. Да это же ее огонь! Потоком хлещет из самой души, распускается, будто невиданный цветок, и ждет.