Марк Вевиоровский - Концерт Патриции Каас. 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

К КУТЕНКОВЫМ

– Аня, вы сегодня собираетесь домой, навестить своих?

– Да, Анатолий Иванович.

– Можно мне с вами? У меня дело есть к Пармену Порфирьевичу по поводу лошадей. Возьмете меня?

– Да конечно, Анатолий Иванович! Отец так рад будет!

Они встретились у входа в корпус.

– Только автобус до нас не доходит – идти придется.

– А я хотел на машине. Нам еще заехать в городе придется в одно место.

– И мне надо продуктов прихватить …

– Я подгоню машину, а ты набирай продукты.

Аня сидела у выхода с несколькими сумками. Свиридову показалось, что она взяла мало.

– Дай-ка гляну, что ты припасла!

– А что, слишком много?

– Наоборот, маловато будет. Пойдем, еще раз пройдемся.

На этот раз пакеты пришлось вывозить к машине на тележке.

– Мы с тобой по дороге заедем в одно место. Навестить надо.

Худенькая Олеся так обрадовалась Свиридову, что ему даже стало жалко ее.

Соседки Олеси ушли развлекаться, и она одна сидела, забравшись с ногами на кровать и укутавшись платком.

– Дядя Толя, дядя Толя! Здравствуй! Как здорово, что ты зашел!

– А это Аня.

– Привет, Аня! Вы посидите? – такая мольба была в ее голосе.

– Знаешь что, Олеся, поехали-ка с нами в гости. Одевайся, обувайся и айда! А там и у печки дадут погреться, и из самовара чаем напоят! Поехали?

– Так я сейчас!

Свиридов и Кутенкова вышли в коридор.

– Бедная девочка. Молоденькая совсем, а соседки у нее много старше. Им с ней неинтересно, вот она одна и сидит вечерами. Давай возьмем ее с собой?

– А я готовая, Анатолий Иванович!

Олеся в полушубке, в валенках, в теплом платке была похожа на замотанную куклу.

Чтобы девушку отпустили Свиридову пришлось писать специальное распоряжение.

Но наконец все решилось, и девушки разместились на заднем сиденье джипа.

– Вы там рассупоньтесь, а то взопреете!

Пользуясь подсказками Ани Свиридов быстро нашел нужный дом.

– Я сейчас отчиню ворота! – Аня выскочила из машины, юркнула в калитку и большие воротины стали уходить в стороны.

Машину поставили в сторонку, а на осветившемся крыльце появилась старушка.

– Кого это бог принес к нам в гости?

– Это я, мама, Аня! Я не одна!

В обширной русской горнице Аня обнялась с невысокой старушкой, затем с отцом.

Свиридов, сняв шапку, обозначил поклон в красный угол, а Олеся дополнила поклон крестным знамением.

Чинно поздоровались – и старушка Аксинья Паисьевна, и хозяин Пармен Порфирьевич были на удивление добродушны и приветливы.

Свиридов с девушками быстро перетаскали пакеты и сумки в дом, Аксинья Паисьевна стала сортировать привезенное да командовать девушками, а Свиридов завел солидный разговор с хозяином.

И буквально через несколько минут они уже оказались на конюшне, что была пристроена на сибирский лад к дому.

Несколько раз Аксинья Паисьевна выходила и звала мужчин за стол, те уже направлялись в горницу, и каждый раз останавливались и не могли прервать разговор, в котором принимали участие лошади.

– Ну, что же ты, отец! Замучил гостя совсем! Зову вас, зову …

– Простите великодушно, Аксинья Паисьевна, оторваться не могли.

Стол был скромен, но хозяйка выложила и привезенные деликатесы – свежие помидоры, огурчики, дорогую колбасу, красную рыбу.

– Анатолий Иванович, у нас в доме выпивать не принято. Но сегодня со свиданьицем, понемножку!

– Мир этому дому! Ваше здоровье!

С пузатого чугунка сняли крышку и такой духовитый пар пошел по горнице.

– Аксинья Паисьевна, вы волшебница! Именно этого нам и не хватало!

Картофелины брали руками, посыпали крупной солью, и это было так вкусно.

Олеся прослезилась, закрыла лицо руками.

– Ну, дочка, ты чего? Дом вспомнила?

Аксинья Паисьевна положила девушке на тарелку огурец, помидор и кусок домашнего черного хлеба. Та разрыдалась еще больше, и Аня увела ее от стола.

– Анатолий Иванович, мне дочка немного рассказала … Пусть Олеся поживет у нас, если можно. Видно, что девушка деревенская, простая, добрая … Если можно, конечно …

– Можно. А ведь я смущать вас приехал.

– Как это?

– Есть у нас подворье старое, побольше вашего. Прямо в лесу, но недалеко от заброшенной часовни и действующей больницы. Есть маленькие детишки, мальчики. Так они из зверей домашних только собаку знают – но собака у нас особенная, она людскую речь понимает. И вот хочется мне, чтобы эти старые избы ожили, чтобы в них снова людской дух появился. И чтобы лошади заржали, и чтобы мальчишки кормили их хлебом. Анютка ваша работает там недалеко, подворье уже в порядок приводят. Хочу вас сманить туда, к себе, вместе с лошадьми.