Игорь Колесник - Сетевые игры

— А-а-а-а-а — нечеловеческий вой, раздирает барабанные перепонки. Вспышка. Тысячи искр, бенгальского огня, разлетаются вокруг. На месте взрыва, остается только дым и маленький, черный шарик, с мигающими красными огоньками по экватору. Он вращается на уровне глаз, на месте только что стоявшего Торквемады. Слышится неясная, но очень приятная мелодия. Маленький космический корабль, приближается ко мне и с мягким всхлипом, уходит в лоб. Сознание, глубоководным ныряльщиком, выскакивает на поверхность, как пробка и начинает жадно хватать воздух. Все обретает ясность и отчетливость.

— Я жив! Я, все-таки жив! — молодым Тарзаном, кричу на всю библиотеку. В ответ слышу шлепанье босых ног, по дереву. Из-за шкафа выбегает, Цыпа. Она, запахалась. Отдувается, паравозиком. В одной набедренной повязке. Инстинктивно прикрывает грудь рукой (жаль конечно). Оглядываясь, шепотом спрашивает.

— А, где этот упырь? Он тебя не убил? — глаза дико расширены и блестят как у кошки. Из голубых, превратились в зеленые.

— Как видишь матушка, я живее всех живых.

— Что ты байду мне гонишь! Это же палач Ультры. Его убить не возможно, так же как и Асуса.

— Убил же — с наигранным безразличием ухмыляюсь краем губ.

— Ой, да не надо. Кстати, а где моё барахлишко? — Блин, и эта туда же — Все понятненько. Палач ушел, а ты мои вещи прикарманил.

— Да зачем они мне нужны? — искренне возмущаюсь.

— Отдавай по-хорошему, а то пожалеешь — Вокруг неё, начало пульсировать красноватое свечение.

— Да не брал я. Отстань пиявка— жестом пытаюсь успокоить потерпевшую.

— Ну, все гаденыш, я тебя найду и превращу в лягушку. Так и знай, Я подлянок не забываю — Цыпа развернулась и шлепая босыми ступнями по дубовому полу, побежала на выход. Ну, вот, я опять крайним оказался. Перед такой хорошей девушкой, облажался.

За спиной послышался, какой то шум. Резко оглядываюсь. Научен, смертельным опытом. Меч, сам выскакивает вперед.

— Достопочтимый самурай, Карабасофф. Вот все книги, которые я смог найти, про Селенов — старина Макс, тихонечко несет тяжкий груз. Семенит мелкими шажками, не замечая направленного на него жала. Дедуля, осторожно приблизился к столу. В руках у него, высится стопка фолиантов, разного размера, цвета и ценности.

— Уф, донес, не рассыпал — Он потихонечку ставит, книжную Вавилонскую башню на массивный стол. Она заполнена, всевозможными знаниями о муравьях.

— Все, Максвелл, отбой. Я тороплюсь. Мне срочно надо на рыцарский турнир. Пока. Сегодня, ничего брать не буду. Отложи для меня. Я, зайду потом.

— Как жаль, благородный Карабасофф. Я для вас так старался — на гофрированном личике книжника, неподдельное сожаление. Того и гляди крокодилова слеза появится — Я, помню и жду. Обязательно приходите. Ваши книги, вас будут ждать. Такой скромный и вежливый читатель — редкость для королевской библиотеки.

— Хорошо старина, прощай. Еще свидимся — Обнимаю его сухонькое тельце. Хороший все-таки чел, хоть и перс комповский.

Разворачиваюсь и иду, навстречу дневному свету. Прочь из затхлости, этого хранилища знаний. На душе, тяжелый камень. Ощущение, что упустил какую-то малость. Но от этой крохи, зависит вся моя жизнь. Неожиданно качнуло. С полки посыпались книги, весенним ручейком. Нагнулся, чтобы сложить обратно, но махнул рукой. Нафиг, мне это надо. Хотя, по привычке, одну книжонку сунул за нагрудник брони. Даже на заглавие не глянул. Золотая бронька — Дзин-Баори, будет хранить знания у самого сердца. Авось пригодятся.

Резвым жеребенком, на груди заржал, пейджер. От неожиданности подпрыгнул на месте.

«Карабасофф, ты где? Твоя, Арафель» — после всей этой фиготины, меня начала распирать щенячья радость. Наконец-то свой человек. Как давно я, её не видел. Быстро тыкаю пальцем в белые кнопочки.

«Как обычно родная, в библиотеке Британии» побежал по экранчику, зеленоватый текст. Подхожу к дубовой, обитой стальными завитками, двери. Накопилось, много отрицательной энергии. Пинаю, железной сандалией, что есть силы. Глухой звук удара, заканчивается мышиным писком. И-и-и-и.

Выхожу, на солнечный свет и белое мраморное крыльцо. Передо мной на изумрудной травке, сидит, раскинув стройные ножки, сама Арафель. Одной рукой зажимает нос. Между пальцев, стекает алая струйка крови.

— Уй, как больно! Ты мне, русский, нос сломал — вспоминаю старое ведунство, наклоняюсь и провожу рукой по её лицу. Арафель, окутало облачко разноцветных искр — Ой, как хорошо. Спасибо, все зажило. Ты где, этому учился?