Юлия Красовская - Человек и песня

И в этот же день идем мы с Шурой знакомиться с Петром Ивановичем Пироговым. На высокой горушке над заливом в уютном бревенчатом одноэтажном доме встречает нас приветливая, нешумная семья: Петр Иванович, его жена Мария Кириковна и застенчивая девушка, их дочь Эля. Петр Иванович — довольно высокий, плотный, кряжистый, не старый еще, спокойный мужчина с гладко зачесанными назад прямыми темными волосами — после традиционных на Терском берегу радушного угощенья и чаеванья уводит нас в свой кабинет, где все шкафы, тумбочки, полки, ящики большого письменного стола заставлены аккуратно папками с материалами по краеведению. Петр Иванович — майор в отставке, партийный работник. Краеведение — неугасимая любовь, дело всей его жизни. Кажется, невозможно придумать такого вопроса (если он, конечно, касается Терского берега, его людей, жизни, истории), на который у Петра Ивановича не нашлось бы ответа. Недаром сам он называет себя «ученым-самоуком». Однако ложной, наносной учености — никакой. Речь Петра Ивановича, как у всех терчан, быстрая, но распевная, с оканьем, твердым «г» в окончаниях и древнерусским «цоканьем». Под рукой — папки, тетради, но хозяин мало в них заглядывает (все помнит): «Наш Терськой район расположен там, где Кольской полуостров омывается студеными водами Белого моря, и линия Полярного круга пересекает его. Еще на заре основания края терчане были мастерами судостроения и судовождения. В летописях упоминается знаменитый кораблестроитель Микула Варзужанин (примерно XV—XVI века). На своих парусных судах поморы плавали не только в Белом и Баренцевом морях, но и ходили к Новой Земле, ко Груманту и к берегам многих западноевропейских стран. В ряде крупных поморских населенных пунктов были свои судоверфи.

Так, до первой четверти XX века в селе Кузомени (родина моя, заметь) строились большие трехмачтовые корабли. Соляны варницы были в Порьей губе, в Умбе, Кузреке. Варили соль не только для себя, но и тысячами пудов вывозили в Каргополь, Вологду и другие места. Наши села насчитывают своей истории — кто 400, кто 500, кто 600 лет — не меньше трехсот. А вообще-то новгородцы строили первые поселения у моря, в устьях рек уже с XI—XII веков. А вот Иван Федорович Ушаков считает, что значительно позже. Тут у нас с ним разногласия. К примеру, «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов» отмечает, что в 1419 году на Белое море пришли норвежцы и разграбили на Терском берегу Корельский погост [17] Погост — селение (древнерус .). Варзугу. Ушаков делает вывод, что погост Варзуга был выстроен и заселен карелами, которые жили там в этот момент, в 1419 году. А я спрашиваю: зачем карелам свое же селение называть по-русски корельским? Вот Кандалакшу, к примеру, действительно основали и назвали карелы. По-карельски это название и означает «начало, основание залива». Значит, Варзугу назвали Корельским погостом русские, жившие к тому моменту там. Может быть, и в честь бывших первых поселенцев — карел — назвали...

Уверен, что первые поселения на Терском были у моря, в устьях рек. А после ослабления Новгорода, когда опустошительные набеги норманнов на Терский берег участились, жители, спасаясь от погромов, переселялись в глубь берега, поднимаясь вверх по рекам выше порогов. Так образовались села Умба, Варзуга, Вялозеро, и ныне удаленные от моря. А в XVI—XVII веках начался обратный процесс: переселение к морю, к рыбным местам. Например, село Тетрино возникло в 1660 году; Кузомень — приморский выселок Варзуги основан в 1665 году. Приморские села Кузрека, Чаваньга, Чапама и другие существуют также более трехсот лет...» (Потом, значительно позже, я буду читать об этом же в газете «Терский коммунист», в серии исторических очерков П. И. Пирогова, буду работать в Мурманском областном партийном архиве с рукописными материалами Петра Ивановича под заглавием «Из истории партийной организации Терского побережья». Но сейчас происходит нечто более значительное: передо мной раскрываются тайники непрерывающейся устной памяти народной, происходит передача сведений от сердца к сердцу, из уст — в уста.)

«В летописях писали, что новорожденные векши [18] Векша — белка (древнерус.). и малы оленцы тучами падают на Терьском берегу с неба и, подросши, разбегаются стадами по всему краю. Вот какое впечатление на наших предков-новгородцев произвели не тронутые человеком богатства Севера! Жемчуг (зеньчуг по-прежнему) в реках скатный, рыба в озерах, рыба в реках, рыба в море, лес строевой — то ли не богатства!» (И круто «модулируя» — разговор ведь, а не исторический очерк у нас!): «Вот где-то опосля нонешнёй войны, годов с 1950-х, все воюю с местными властями, со своими же, за Терьской район. «Нерентабельный. Бесперспективный. Закрывать его надобно»,— только и слышишь от них. Как «бесперспективный»?! Люди, однако (праотцы наши), тысячи верст шли на лодках, пеши, волоком волокли, край етот открыли,— не был перспективной?» И, высказывая свою крепкую заветную думушку, уже горячась, едва не заикаясь от волнения за любимую свою землю: «Искать надо причины падения рентабельности. Находить их. Искать, находить и осуществлять новые пути развития края. Что же значит: пожил — использовал — бросил? Подадимся еще не опустошенную землю искать? Это же ведь — родина наша, Терьской берег-от!.. Преже искали пути развития. Вот, к примеру, до революции никаких овощей, кроме редьки и репы, у нас не выращивали. А после революции первый урожай картофеля получила в 1918 году Елена Ивановна Пирогова. Посадила два мешка, а собрала сам-сорок. Тут и все стали садить в других деревнях. Картошка положительно сказалась на борьбе за рождение новой отрасли экономики — за сельское хозяйство. В 1929 году первые были колхозы созданы (в Кузомени и Кашкаранцах). Если раньше овощи привозили на Терьской берег купцы и килограмм картофеля стоил дороже килограмма семги, то сейчас терчане сами обеспечивают себя капустой, картошкой, свеклой, морковью, луком и другими овощами. И так уже было в колхозах перед войной. Молочное и мясное хозяйство высоко стояло у нас перед войной. Опять бы можно поднять.