Юлия Красовская - Человек и песня

...Ну, и дали же мне задачу варзужане — разыскать имя автора текста «Песни о Москве»! В моем детстве ее в школе не проходили (и сейчас не проходят). Долго просматривала я книги, журналы прошлого века. Уже давно сделала нотную расшифровку и обработку этой песни. Уже с энтузиазмом разучил ее и с успехом стал петь на молодежных вечерах самодеятельный ансамбль народной музыки «Россияночка» Дворца культуры московского АЗЛК. Уже дважды ею заканчивал он свои выступления в бывшем Знаменском соборе в Москве (ныне Дом пропаганды Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры), и благодарные слушатели говорили: «Каждый день по радио надо бы передавать эту песню, чтобы молодые москвичи почаще вспоминали, в каком великом городе они живут!» Даже уже в гости к варзужанам съездил ансамбль «Россияночка» и исполнил песни варзужан, поздравив Александру Капитоновну Мошникову с семидесятипятилетием, с пятидесятипятилетием ее бессменной работы с хором Варзуги и с присвоением ей почетного звания заслуженного работника культуры РСФСР... А я все искала автора стихов «Город чудный, город древний...». И вот однажды покупаю я своим детям, Анюте и Володе, тоненькую детскую книжечку стихов о Родине (так написано на обложке). Раскрываю ее и читаю первое стихотворение:

...Федор Глинка — поэт-демократ, участник Отечественной войны 1812 года, напечатал эти стихи впервые в первом номере журнала «Москвитянин» в 1841 году. Так неожиданно удачно завершился круг моих поисков. А впереди — новые находки (я в этом уверена). И потому экспедиция моя на Терское побережье Белого моря продолжается. Экспедиция, которой уже больше двадцати пяти лет...

Я улетаю из Варзуги погожим августовским днем. Моя «мама», Александра Капитоновна, немного постаревшая и поседевшая, провожает меня, смахивая непрошеную слезу. Я по-детски ревную, но и горжусь: многие называют Александру Капитоновну мамой — фельдшерица, долго жившая у нее, библиотекарша, командированные — все пишут письма и зовут мамой (я сама читала эти письма). Я пишу редко, я плохая дочь, живу далеко, не могу всегда быть рядом. «Не тужи, Юльюшка! Не ты одна тужишь, Варзугу покидаючи. Тут уж место како-то тако живет: любит оно людей». И снова охватывает меня тепло терской речи, в которой все живет, дышит, движется, где, оказывается, не только люди любят уголок земли, но и земля (ив первую очередь она!) любит людей...

До свидания, Терский берег! До свидания, Варзуга! Твое имя таинственно. Смысл его скрыт в веках. Но оно манит, как золото речного песка твоей Успенской стороны, как тайная завеса наползающего с моря тумана, как негромкий перезвон речной гальки под днищем пристающей к берегу рыбачьей лодки, как многоголосые шорохи уснувшей вечером реки, когда «она спит и нельзя ей шевелить, в нешевелёной да в невережоной [151] Невережона — неповрежденная; вередить — причинить боль, ушибить, нанести увечье. реки рыба хорошо живёт, много ей...» Один из специалистов финно-угроведов сказал мне, что Варзуга, может быть, означает «Река оленят». Может быть...