Юлия Красовская - Человек и песня

Записываю до конца. Многоголосие особое, ни с чем не сравнимое. Выводов пока не делаю: рано. Спрашиваю: «А стихи-то чьи? Кто автор, поэт?» — «Забыли, дак...» Но стихи-песню вспоминают до конца. «А вот ище,— вспоминает Александра Капитоновна (а за нею — и остальные) :

Снова записываю до конца дивное народное многоголосное песнопение. И снова исполнители не помнят имени автора стихов. Я даже начинаю понимать, почему не помнят: воспринимают школьные песни как свои, родные, народные; а у народных песен автор неважен, он слитен, един, неразделим с народом. Его личное авторское «Я» тождественно общенародному характеру, является как бы малой каплей росы, отражающей солнце правды так же верно и полно, как и необозримое «Окиян-море синее»... Вспоминают дальше: «А вот про Ивана Сусанина:

Записываем до конца... И снова автор безымянен. Но тут я почти уверена: это «Дума» Рылеева, «положенная» когда-то молоденькой учительницей и ее учениками «на пение».

«А вот и о Москве-матушке была у нас песня,— снова говорит Капитоновна.— Чай, мне уж скоро семьдесят пять... Дак, поди, шестьдесят с лишком годов я ей не пела».— «Мы тоже ей пели»,— наперебой вспоминают наши гости разных возрастов. Ефим Васильевич — ветеран Великой Отечественной. Он значительно моложе Александры Капитоновны, Клавдия Капитоновна — младшая сестра. Евдокия Дмитриевна старше Александры Капитоновны, Ольга Мефодьевна — моложе. Пробуют спеть вместе. Получается не сразу: песня одна, а варианты мелодии немного разнятся (учились в разные годы и немного по-разному пели одни и те же песни). Но вот, наконец, спелись:

Я некоторое время молчу, потрясенная светлой силой этого песнопения, похожего на гимн городу. В нем чудятся мне и плач народный по столице, лежащей под пеплом пожарища наполеоновского нашествия, и тревожно звучащий набат, и звон колоколов, возвещающий радость, славу и могущество в веках... И еще я поражена глубиной, неисчерпаемостью и удивительной современностью памяти народного искусства, которое многим ошибочно представляется давно исчерпанным, случайно пережившим самое себя анахронизмом... Взять хотя бы сегодняшнее открытие в Варзуге пласта нового для науки песенного жанра — школьного (в действительности довольно старого и неоднократно зафиксированного мною в других областях России). Учили песни (а вернее, сами складывали их) по школьным книгам. Значит, по хрестоматии для чтения. Слова такого «патриотизм» (кстати, нерусского слова) не знали и не проходили. А просто заучивали в песенной форме русскую демократическую поэзию, тем самым патриотизм сам собою и воспитывался, укреплялся, разрастался, воплощался на деле. Да и сама методика разучивания стихов «на пении», не правда ли — насколько это современно, верно найдено, педагогично, не избито? Будит в детях творческие способности, развивает память. О скуке заучивания не может быть и речи: какая тут скука, когда полный класс ребятишек сочиняет, каждый по-своему и все вместе. Пожалуй, составить методическое руководство для проведения такого урока родной речи не под силу и нашей Академии педагогических наук. А вот неопытные молоденькие учителя двух-, трех- и четырехклассных сельских школ в конце прошлого — начале этого веков поставили да и удачно провели такой педагогический эксперимент. Не помню, где именно (то ли в каком популярном журнале, то ли в «Литературной газете») когда-то прочла я о том, что в Америке и Японии недавно впервые в мире применена в начальных классах школы новая педагогическая методика разучивания стихотворных текстов с пением. На все лады справедливо расхваливались высокий коэффициент полезного действия, отсутствие утомляемости и стресса у детей, свободное развитие творческих способностей и т. д. Так вспомним же добрым словом скромных учителей наших сельских школ, сделавших это открытие уже около ста лет тому назад. И еще и еще раз подумаем о том, что из многогранного опыта предшествующих поколений может жить и работать на современность.