Вера Чугуевская - Раб Ритма

– Проваливай! Убирайся прочь! Ищи в другом месте рабов!

Соседи начали проявлять внимание ко двору Джонсонов, как бы невзначай поглядывая в сторону их дома.

Бад достал из кармана платок, который приложил к разбитому лицу. Опухшая губа искривилась в ухмылке:

– Я своим рабам готов платить, а ты собственных детей в могилу сводишь. – Он не боялся гнева старого друга, попросту игнорируя его ярость. – Ты сам виноват в случившемся. Ты жалеешь себя. Заливаешь старые амбиции и несбывшиеся мечты пивом, получая удовольствие от искусных пыток.

Джакомбо подошёл к нему вплотную. Он него несло алкоголем и сигаретами. Бад видел его оскаленные зубы, чувствовал горячее дыхание:

– Вы меня предали и бросили на произвол судьбы, оставив гнить в этом месте, зализывать свои раны, пока сами купаетесь в роскоши, – его глаза метали молнии, он грубо толкнул Бада. – Убирайся и больше не смей касаться меня и всего того, что принадлежит мне, – иначе я тебя убью.

Он пошёл в дом, не оборачиваясь на Бада. Лишь только когда тот завёл машину и начал отъезжать от двора, Джакомбо обернулся, посмотрев вслед своему прошлому.

Зайдя в дом, он тут же ощетинился от того, как перед ним закрутилась Тереза:

– Что случилось? Почему вы дрались? Ты ранен?

Его бесил её тон – он, резко отстранив её, заговорил:

– Пошла вон! Где мой ужин! Я пришёл с работы – хочу жрать! – металлическая чеканка слов сразу же напоминала, кто в этом доме хозяин и по чьим правилам тут живут.

Сидя на продавленном диване, Джакомбо размышлял, а не был ли прав Бад, быть может, правда стоит заняться вплотную Джимми.

Первое, что почувствовал Джакомбо, – головную боль, которая сверлила виски, била по затылку и давила на лоб. Он, не понимая, что происходит, попытался пошевелиться. Ощутив острую боль каждой клеточкой своего тела, он подумал: «Чем сильнее болит голова с утра, тем отвязнее провёл ночь. Что это, чёрт возьми, за пищащая байда?!»

В голове возник образ красотки в красном атласном платье и в перчатках длиною до локтя такого же цвета. Тонкие пальцы держали плоскую сумочку прямоугольной формы. На стройных ногах туфли-лодочки с острыми носами. В ушах сияли жемчужные клипсы, которые гармонировали с жемчужным колье на шее. Вечерний макияж девушки состоял из чётко прорисованных стрелок, аккуратно нанесенных теней, подрисованных бровей, густо накрашенных ресниц и ярко выделенных губ. Её лицо, как было тогда модным, напоминало кукольное. Волосы девушки спускались с плеч маленькими кудряшками, что добавляло в её образ «кукольности». Она кокетливо улыбалась, потягивая коктейль через соломинку.

Моргнув, словно переключив канал телевизора, Джакомбо переместился в другое воспоминание: он стоял на улице вместе со своими ребятами. Они громко смеялись, их расстёгнутые рубашки обнажали волосатые торсы. Его приятель Декстер, облизав губы, сказал:

– И не надейся, она уйдёт со мной.

Джакомбо в ответ на это громко рассмеялся и, похлопав по плечу Декстера, произнёс:

– Не надейся, приятель!

Он втянул в себя табачный дым и выдохнул его в лицо бедному Декстеру, а пока тот откашливался вперемешку с руганью, Джакомбо выхватили из компании друзей. Это оказался один из репортёров местной газеты, который захотел узнать подробнее об их коллективе.

Мужчина вальяжно улыбнулся, чуть ухмыльнувшись, сделал смелое заявление:

– Да, я самый крутой! Группа без меня ничто! Я её воздух, я её жизнь! Не станет меня, не станет и этих парней! – Он рассмеялся и, обернувшись, похлопал по плечу пианиста Стива. – Но я их не брошу! Я люблю этих чертей!

Веселье набирало обороты. Кто-то из парней сказал, что девушку забирает тот, кто будет по праву считаться лучшим гонщиком. Лица уже казались размытыми, а голоса сливались в один, но вечер только начинался. Он не помнил, как на столе оказались ключи, и чья небрежная рука их бросила на него со словами:

– Кто за меньшее время сделает круг вокруг нашего клуба, тот и пойдёт с девушкой. – Ключи от «Кадиллака» с плавниками призывно поблескивали, – Ну что? Не струсили?

Подначивающие голоса звучали со всех сторон. Джакомбо не мог разобраться, откуда они доносятся: говорят ли это люди или его собственный внутренний голос настаивает на риске.

– Я тебя сделаю, Декс, – Джакомбо подмигнул.

Парни в обнимку, чтобы не упасть из-за заплетающихся ног, добрели до машин. Их сопровождала любопытная публика, пытаясь затуманенными взглядами различить хоть что-то.