Генрих Ланда - Сборник

Ему нравилось, как она относилась к этим маленьким приключениям. Однажды он сказал ей, что покажет ей еще что-то интересное, и потом она спросила: "А когда же будет ваш подарок?" – "Какой подарок?" – "Ну то, что вы обещали мне показать…" И он завёл ее на Подвальной в обычный городской двор, типичный асфальтово-каменный мешок, потом через низкую подворотню в такой же следующий, а потом через ещё одну подворотню – неожиданно в удивительно уютный сквер, круто уходящий вниз по склону горы, тихий, спрятанный от всего города и никому не известный.

Она охотно поддерживала ощущение таинственности и ожидания необычного во время их встреч. Это чувство возвращало его в молодость и напомнило ему случай, происшедший в те времена. В другом, огромном городе, он шел с другой девушкой, был поздний вечер, и широкий проспект, по которому днём катился нескончаемый поток машин, был тих и безлюден. На тротуарах просыхали лужи от недавнего летнего дождя. Девушка болтала без умолку, стараясь предстать перед ним в лучшем свете, рассуждала о музыке и упомянула седьмую симфонию Чайковского. Он заметил, что у Чайковского только шесть симфоний. Зная, что доказать ничего нельзя, она настаивала на своём. Он для смеху предложил разрешить спор, обратившись к первому встречному. Впереди появилась одинокая фигура, и они направились прямо к ней. Это был мужчина средних лет с интеллигентной внешностью Эренбурга.

– Скажите, пожалуйста, – обратился к нему Эмиль, – сколько симфоний написал Чайковский?

Эффект оказался неожиданным. Человек, сперва спокойно ожидавший вопрос, услышав его, вдруг выразил невероятное изумление и почти испуг. После паузы он спросил:

– А почему вы с этим вопросом обратились именно ко мне?

– Мы поспорили. Она утверждает, что семь симфоний, я – что шесть. И ведь на улице больше никого нет.

Человек уже пришел в себя и, снова помолчав, сказал:

– Вообще-то Пётр Ильич Чайковский написал шесть симфоний. Но кроме этого у него есть симфоническая поэма "Франческа да Римини", которую в некотором смысле можно считать симфонией. И вы, молодой человек, – тут он тонко улыбнулся, – как джентльмен, я думаю, согласитесь, что ваша дама выиграла это пари…

В один из дней они перешли по Парковому мосту на Труханов остров и отправились в его глубину, и он допускал любой исход этой прогулки. Но как только они отошли от берега, на них набросились тучи комаров, и пришлось бесславно отступить обратно в цивилизованные места. Правда, они нашли неплохую беседку, вдали от нескромных взглядов, и долго оставались там, и она, закрыв, как обычно, глаза и всё с той же словно непроизвольной улыбкой, позволяла ему всё – в тех пределах, какие были возможны при данных обстоятельствах…

Местом их встречи обычно был Николаевский сад перед университетом. Правда, теперь он так не назывался, и в его центре стоял великолепный Тарас Шевченко, но власти зорко следили, чтобы студенты и прочий ненадёжный народ не устраивали у памятника никаких националистических сборищ. Она часто опаздывала, и он относился к этому снисходительно. У неё как раз была экзаменационная сессия, приходила она либо после экзаменов, либо после консультаций, или же из библиотеки. Университет свой она пренебрежительно называла "уником". Как он понял, главной проблемой в процессе обучения было удержаться после окончания в Киеве. В общем она была разговорчива, но почему-то контакт у них устанавливался не сразу, обычно первые минуты после встречи проходили в несколько неловком – так ему, по крайней мере, казалось – молчании, пока он не улавливал волну её настроения, так бывает, когда с середины начинаешь слушать музыку и первое время она кажется сумбуром, пока не уловишь тональность, ритм и идею. Ко времени расставания от этого не оставалось и следа, тогда даже молчание было совместным, насыщенным и не тяготившим.

Лёгкий "западынский " акцент выдавал, что её родной язык – украинский. Желая сделать ей приятное, он иногда переходил на украинский язык, щеголяя своим, по его мнению, свободным его знанием; но при этом ямочки в углах её губ становились ещё лукавее, и через некоторое время она предлагала ему "не мучиться".

Экзамены подходили к концу, её ожидала практика в редакции "Молодi Украпни". Она обещала дать ему телефон в редакции, по которому к ней можно будет звонить.

Но не только телефона она не дала, но и вообще исчезла. Недели через две он сам позвонил в "Молодь Украпни" и спросил, в каком отделе проходит практику студентка КГУ такая-то. Ему сказали, что у них сейчас нет практикантов из КГУ.