Генрих Ланда - Сборник

Через неделю гостиничной жизни начинается ностальгия. Особенно зимой, да ещё по воскресеньям. Когда больше нет сил валяться в казёной кровати общего номера, поневоле отправляешься убивать время немногочисленными доступными способами. В огромном морозном городе приходится слоняться из квартала в квартал, обогреваясь в замызганных столовых, надоевших кинотеатрах, продуктовых магазинах, изнывать от оттягивающего плечи пальто, дуреть от грохота поездов метрополитена.

В тот раз меня занесло на "Выставку передового опыта в народном хозяйстве". Я бродил по малолюдным заснеженным аллеям. Заходил в тихие, как храмы, павильоны, бессмысленно смотрел на какие-то огромные вентили с вырезанным боком для обнажения их хитроумного нутра, на сложнейшие макеты неизвестно что выпускающих заводов, на светящиеся лампами во всю стену красочные схемы таинственных технологических процессов, а может быть энергетических потоков…

Мороз был приличный. У одного из закрытых павильонов я увидел бумажный плакат, привязанный к балюстраде, окружавшей запертый вход. Перед плакатом топтались несколько парней и женщин, а на плакате красными буквами было написано: "ПРИВЕТ

"Феноменально!" – подумал я и направился к ожидающим под плакатом. Притоптывая ногами, они охотно сообщали всем желающим немногочисленные подробности. Ходок-парикмахер движется уже в границах города и должен прибыть сюда ровно в два часа. По его прибытии состоится торжественный митинг с приветствиями представителей различных местностей и организаций и с вручением памятных подарков. Всех просят не расходиться и создать необходимый кворум.

И действительно, заинтригованная плакатом, собралась уже порядочная кучка людей.

Помимо случайных зрителей, здесь ещё находились и запланированные: мальчик и девочка в полосатых восточных халатах, и ещё долговязый парень с ручной кинокамерой. Я остался ждать развития событий, добросовестно топая вместе со всеми.

Назначенное время прошло, но герой не появлялся. Зато у публики появилась тенденция к рассасыванию. Тогда обеспокоенные организаторы обьявили, что парикмахер на подходе, по телефону передали, что он уже на Проспекте Мира.

И вот прокатилось какое-то шевеление, и взгляды стоявших вдали устремились за угол павильона. Но сначала оттуда почему-то выбежал здоровенный негр, бородатый, без шапки и в узких брючках из ярко-зелёного вельвета. Негр бежал легко и очень интересно, он одновремённо вращался и встряхивал поднятыми руками. Это был не бег, а самый настоящий танец.

А затем появился ходок. Он тоже бежал рысцой, он был маленького роста, в больших ботинках на толстой подошве, в сером осеннем пальто, с небольшим рюкзачком за спиной и в странной кепочке с наушниками, один вид которой вызывал озноб. Черты лица у него были крупные, глаза светлые, волосы так коротко подстрижены, что почти не видны были из-под кепочки.

Он пробежал сквозь жидкую толпу, подняв руку и улыбаясь куда-то вверх, словно приветствовал ликующий народ в воображаемых окнах и на балконах. Его сразу протащили за балюстраду, играющую роль трибуны, и живописная группа, включающая бородатого негра и полосатых азиатов, образовала президиум открывшегося митинга.

Слово взял представитель горкоммунхоза. Он тепло приветствовал дальневосточного землепроходца от имени его столичных собратьев по ремеслу. Товарищ Шулькин, – сказал докладчик, – является прекрасным примером для нас всех. Товарищ Шулькин вышел из родного Хабаровска в свой замечательный поход ровно первого мая этого года, прямо с праздничной демонстрации трудящихся. На протяжении своего длительного пути товарищ Шулькин изучает родной край и активно участвует в жизни народа. Проходя через Кузнецкий бассейн, товарищ Шулькин целую смену проработал в шахте вместе с нашими славными горняками. В Средней Азии он участвовал в уборке хлопка. Дальнейший путь товарища Шулькина лежит на запад, где на границе нашей родины он ознакомится с героической Брестской крепостью. Тем временем навстречу ему из Варшавы выйдут два лучших польских парикмахера, и, встретившись в Бресте с товарищем Шулькиным, передадут ему привет от польских коллег, а также памятные гребень и ножницы…

Жужжала камера, герой торжества улыбался на трибуне, держа в руках дары, одетый поверх пальто в полосатый халат, поднесенный несовершеннолетними представителями братских среднеазиатских республик. В порыве восторга с него стянули кепку, обнажив сверкнувшую макушку, и напялили тюбетеечку, так что лоб и щёки у него теперь совсем побелели, составляя контраст красному носу. Бородатый негр был объявлен представителем стран Африки, он выкрикнул что-то на неясном языке, прозвучавшее как антиимпериалистический лозунг, и кинулся целоваться. Следующий вдохновенный оратор говорил: