Хайнер Мюллер - Переселенка, или Крестьянская жизнь

Проснись скорей, а то ведь он вернется.

Кому я говорю?

Кто?

Юнкер!

Где?

И сапоги лизать – уже не козырь,
А лакомиться – время не пришло.
Земли под паром было слишком много,
Скотины – слишком мало, тракторов –
Ни одного. И все пошло, как прежде.

Не вижу здесь я столько лошадей.

У тягача двенадцать сил. Помножим
Двенадцать на два – и ответ сойдется.

На кой нам ляд кобылу брать взаймы?
При коммунизме даже тракторист
Крестьянину без надобности будет.
Он технику возьмет на поводок,
А сам, как инженер, за пультом сядет.

С утра включаешь, к ночи – выключаешь,
А в промежутке – шахматы, кино
И прочие культурные занятья.

Мы в коммунизме. Просыпайся, Франц.

Что? Где? Я – за!

При коммунизме, дядя,
Твою старуху-то обобществили.
Теперь владеет ею государство.

Мою старуху? Это хорошо.

Уж то-то радость государству будет.

При коммунизме бить людей нельзя.

Вот это праздник! Любо посмотреть.
Не каждый день в село приходит трактор.
Как не порадоваться бургомистру,
Ведь сердце так и прыгает в груди,
И на язык слова из сердца рвутся.
Я мог бы нынче речь не говорить,
Коллега Флинт умеет это лучше,
Он так прекрасно выразить сумел
Те чувства, что у нас в груди бушуют.
Да, Флинт, ты выражаешь наши мысли.

Тебе все было слышно через стену?

Я знаю, так никто из нас не скажет.

Я знаю, что ты держишь на уме.

Душа чужая, говорят, потемки.
Вот, например, хотя бы взять тебя.
Ведь за тобой недопоставки мяса,
А ты о коммунизме говоришь.
Не знать тебя, так можно и подумать,
Что ты два пишешь, держишь три в уме.
В стране нужда, а ты зажилил мясо,
Но знаю я, какой ты человек.

Я ставлю пиво всем.

А деньги есть?

Да.

Завтра.

Как же – завтра?

Послезавтра.

А что со всеми нами завтра будет?
Хозяев власть все больше притесняет.
Вот я тебе тут пиво наливаю,
Кредит тебе даю на десять кружек,
А в городе за письменным столом
Начальник важного отдела курит.
Между двумя сигарами небрежно
Поставит он печать под бумажонкой –
И сделает меня до смерти нищим.
А может, мне письмо придет по почте,
Удар под дых – и я с копыт долой.
И не успею взять с тебя за пиво.
А государство приберет к рукам
Все, что мы потом-кровью наживали,
И дед мой, и отец – два поколенья.

Я знаю, ты меня хотел бы вздернуть,
И чем скорей, тем лучше, но шалишь!
Со средним классом заключен союз,
И я узнал об этом из газеты.

Еще не вечер.

Да. Я это знаю.
И на тебя уж кое-кто косится,
Как ты сейчас косишься на меня.
Ты, верно, тоже кой-кому мешаешь,
И кто-то ищет на деревьях сук,
Чтоб выдержал тебя, когда повиснешь.
Перемениться могут времена,
И если сук такой в лесу найдется,
Тогда я первый вытащу свой нож,
Веревку срежу и тебя сниму.
В кредит тебе я пива не продам.
Дела мои идут из рук вон плохо,
А по ночам все тот же страшный сон:
Я разорен, клюет мне печень коршун,
Идет мое хозяйство с молотка,
В розетку втиснуты мои два пальца,
А доктор говорит: нельзя вам пива;
А я ему, что пью на нервной почве,
Что заболел от недостатка средств,
Что не могу я пиво раздавать
Задаром, как благословенье свыше,
Что пиво – это вам не Дух Святой,
А я не Бог, чтоб наливать бесплатно,
Что ваши деньги – это тяжкий крест,
Что я их на спине тащу, как горб,
А дети в этот горб мне тычут пальцем:
Глядите, вон идет капиталист!
При этом я – как грузчик для налогов,
Гружу, тащу, сдаю их в министерство.
Ты не поверишь: мне противны деньги.