Хайнер Мюллер - Миссия

Саспортас.И своих рабов.

Дебюиссон.Кто ты, Галлудек?

Галлудек.Крестьянин из Бретани, верный слуга милостивого господина Дебюиссона. Я научился ненавидеть революцию в кровавом дожде гильотины, я хотел, чтобы этот дождь пролился еще щедрее, и не только на Францию, я верую в священный порядок монархии и церкви. Надеюсь, мне не придется слишком часто повторять эту молитву.

Дебюиссон.Ты два раза сбился с роли, Галлудек. Кто ты такой?

Галлудек.Крестьянин из Бретани, который научился ненавидеть революцию в кровавом дожде гильотины. Верный слуга милостивого господина Дебюиссона. Верую в священный порядок монархии и церкви.

Саспортас (передразнивает). Верую в священный порядок монархии и церкви. Верую в священный порядок монархии и церкви.

Дебюиссон.Саспортас. Твоя маска.

Галлудек.Тебе с твоей черной кожей будет нетрудно войти в роль раба, Саспортас.

Саспортас.Я бежал с Гаити, где одержала победу черная революция, и присоединился к господину Дебюиссону, поскольку Господь создал меня для рабства. Я его раб. Этого хватит.

Галлудек аплодирует.

В следующий раз я отвечу тебе ножом, гражданин Галлудек.

Галлудек.Знаю, ты играешь самую трудную роль, Саспортас. Она написана у тебя на теле.

Саспортас.Бичами. И бичи напишут новый алфавит на других телах, которые попадутся нам в руки.

Дебюиссон.«Одержала победу революция» – неудачно. Так не говорят с господами. «Черная революция» – тоже неудачно. Если уж на то пошло, черные устраивают бунт, а не победоносную революцию.

Саспортас.Разве на Гаити не победила революция? Черная революция.

Дебюиссон.Победил низкий сброд. Власть на Гаити захватил сброд.

Саспортас сплевывает.

Дебюиссон.Не туда плюешь: твой господин – я. Теперь говори.

Саспортас.Я бежал с Гаити от сброда, который превратил Гаити в клоаку.

Галлудек.Клоака – это хорошо. Ты быстро усваиваешь, Саспортас.

Дебюиссон.Убери руки с глаз и взгляни на живую плоть, которая умирает в этой клетке. Ты тоже, Галлудек. Это твоя и моя плоть. Ее стоны – марсельеза тел, на которых строится новый мир. Запомните мелодию. Мы еще долго будем слышать ее, по своей или не по своей воле, это мелодия революции, нашей работы. Многие умрут в этой клетке, прежде чем будет сделана наша работа. Многие умрут в этой клетке, потому что мы делаем нашу работу. Вот что мы делаем для таких, как мы, нашей работой, и, может быть, только это. Наше место в клетке, если мы раньше времени сорвем наши маски. Революция – маска смерти. Смерть – маска революции.

Входит огромный негр.

Вот самый старый раб моей семьи. Он глух и нем, что-то между человеком и псом. Он плюнет в клетку. Следовало бы и тебе сделать то же, Саспортас, чтобы ты научился ненавидеть свою черную кожу на время, пока это необходимо. Потом он поцелует мне туфли, видите, он уже облизывает губы, и на собственной спине, хрюкая от блаженства, отнесет меня, своего старого и нового хозяина, в дом моих предков. Семья примет меня в свое лоно, завтра начнется наша работа.

Огромный негр плюет в клетку, смотрит на Саспортаса, кланяется Галлудеку, целует туфли Дебюиссону, уносит его на спине.

Галлудеки Саспортасследуют за ним.

РЕВОЛЮЦИЯ МАСКА СМЕРТИ МАСКА РЕВОЛЮЦИИ РЕВОЛЮЦИЯ МАСКА СМЕРТИ СМЕРТЬ МАСКА РЕВОЛЮЦИИ РЕВОЛЮЦИЯ МАСКА СМЕРТИ СМЕРТЬ МАСКА РЕВОЛЮЦИИ РЕВОЛЮЦИЯ МАСКА СМЕРТИ СМЕРТЬ МАСКА РЕВОЛЮЦИИ РЕВОЛЮЦИЯ МАСКА СМЕРТИ СМЕРТЬ МАСКА РЕВОЛЮЦИИ РЕВОЛЮЦИЯ МАСКА СМЕРТИ СМЕРТЬ МАСКА РЕВОЛЮЦИИ РЕВОЛЮЦИЯ МАСКА СМЕРТИ СМЕРТЬ МАСКА РЕВОЛЮЦИИ РЕВОЛЮЦИЯ

Возвращение блудного сына. Отеци Матьв открытом шкафу. На троне Первая Любовь. Рабыраздевают и наряжают Дебюиссона, Галлудека, Саспортаса.

Дебюиссон в костюме рабовладельца, Галлудек – надсмотрщика с бичом, Саспортас – раба.

Первая Любовь.Маленький Виктор играл в революцию. Теперь он возвращается домой, в лоно семьи. Домой к папе с источенным червями черепом. Домой к маме с ее запахом увядших цветов. Ты ушибся, тебе больно, маленький Виктор. Подойди ближе и покажи свои раны. Ты меня больше не узнаёшь. Не надо меня бояться, маленький Виктор. Не надо. Совсем не надо бояться своей первой любви. Которой ты изменил с Революцией, твоей второй любовью, хотя она вся в крови. Ты десять лет валялся с ней в канаве, деля ее с чернью. Или в моргах, где она считает свою добычу. Я слышу смрадный запах ее духов. Слезы, маленький Виктор. Ты сильно ее любил. Ах, Дебюиссон. Я же говорила тебе, она шлюха. Змея, чьи срамные органы упиваются кровью. Рабство – закон ее природы, старый как человечество. И исчезнет не раньше, чем оно. Взгляни на моих, на твоих рабов – нашу собственность. Всю свою жизнь они были животными. Неужели они станут людьми только потому, что во Франции написали об этом на бумаге. Бумагу почти нельзя прочесть, столько на ней крови, много больше, чем пролито ради рабства здесь, на твоей и моей прекрасной Ямайке. Я расскажу тебе одну историю: на Барбадосе был убит плантатор через два месяца после отмены рабства. Они пришли к нему, своему освободителю. Они упали на колени, как в церкви. И знаешь, чего они хотели? Вернуться назад в безопасное убежище рабства. В этом весь человек: его первая родина – это мать, тюрьма.