Антоний Оссендовский - Ленин

Вошел чиновник милиции. Обычно такие визиты не были приятны, следовательно, Болдыревы посмотрели на него холодным резким взглядом. Милиционер внезапно рассмеялся громко.

– Не узнали меня? – воскликнул он. – Я инженер Буров.

– Буров! Степан Буров! – выкрикнули Болдыревы, приветствуя старого знакомого. Откуда ты тут взялся и почему в такой роли?

– А что мне оставалось делать, мои дорогие? – засмеялся милиционер. – Фабрики сдохли, а я не имел намерения следовать их примеру, следовательно, нырнул в милицию, как инспектор за зданиями и городскими сооружениями. По правде говоря, не имею с этим много работы! Пишу ежедневно два или три протокола, что тот или другой дом только ждет того, чтобы завалиться, что канализация не действует, так как ее закупорили покойники. Людишки зимой укрывались в этих каналах и умирали себе поодиночке.

Коллеги разговаривали долго, затем Буров встал и произнес:

– Должен идти. Сегодня я назначен для осмотра разных подозрительных мест. Власти опасаются, не рухнут ли здания на головы гостей таких весьма полезных учреждений. Может, хотите, пойдем вместе? Это стоит посмотреть!

Григорий отказался, но Петр согласился тотчас же. Они вышли в город и зашли в канцелярию милиции. Буров махнул рукой на трех солдат, играющих в карты на лавке.

– Мои подчиненные! – шепнул он, подмигивая. – Сообщу тебе, коллега, парни хоть куда! Потерла их жизнь, помяла, как пекарь тесто. Сдается, что перед войной проводили они жизнь на каторге. Преступники, ну а теперь – агенты общественной безопасности!

Солдаты в это время одевались, затягивая ремни с висящими на них револьверами и прицепляя сабли.

Недалеко от улицы Кузнецкий мост Буров задержался перед темным двухэтажным домом и постучал в дверь.

Долго никто не отвечал. После третьего звонка на лестнице раздался топот босых ног. Двери, закрытые на цепочку, раздвинулись, и испуганное лицо выглянуло через щель.

– Открывай, не то буду стрелять! – буркнул один из милиционеров, нажимая на дверь ногой.

Они вошли по лестнице на второй этаж и позвонили снова. Кто-то открыл латунный глазок в дверях, и раздался голос:

– Ах, товарищ Буров!

Они вошли в прихожую, а оттуда в большой зал, ярко освещенный ацетиленовыми лампочками. Окна были наглухо закрыты, на полу лежал красивый, пушистый ковер, заглушающий шаги.

В зале было около ста гостей. Они играли в карты, рулетку, домино. Кучи золотых монет, целые горсти бриллиантов и дорогих камней, перстней, брошек, браслетов, пачки долларов и английских фунтов стерлингов переходили из рук в руки. Разодетые, увешанные драгоценностями полунагие женщины в разнузданных позах сидели и лежали на канапе и в креслах бесстыдно и вызывающе. Нагие девушки разносили шампанское, ликеры и кофе… Время от времени тот или иной из гостей делал знаки глазами и исчезал с одной из женщин в глубине коридора; другие шептали что-то на ухо прислуживающим девушкам и переходили с ними в боковые комнаты.

В маленьком зале играла пианола, танцевали какие-то пары; метались и дрыгали ногами развратно и сладострастно под взрывы смеха и восклицаний подвыпивших зрителей.

– Что это такое! – шепнул Петр, касаясь плеча Бурова.

– Для тебя – все, что хочешь; для меня – «дойная корова»! – ответил он со смехом. – Однако как коллегу остерегаю тебя: не играй, так как здесь сидит шулер на шулере; с любовью тоже нужно быть осторожным. Вот, например! Видишь эту красивую грозную брюнетку? Это княжна, настоящая княжна с очень древней родословной. При императорском дворе пользовалась большим успехом. Не успела удрать за границу, пришло ЧК и все, что с ней связано… Попробовала улицу… а позднее нашла этот приют, содержащийся иностранцем, очень нужным власти. Княжна больная… ну, знаешь, какой болезнью можно страдать в таком заведении. Не лечится, и если пожалует сюда какой-то комиссар, искусит бедняка и… заразит. Призналась мне как-то по пьяни, что теперь только таким путем может мстить за Россию… Патриотка! Ха, ха!

– Эти женщины здесь живут? – спросил Петр.

– Нет! – ответил милиционер. – Ты на банкете у армянского богача из Турции, Аванеса Кустанджи, среди его приятелей и гостей. Видишь тот столик у окна? Там шулеры проигрывают сию минуту тысячи долларов этому красному кабану. Это немецкий хозяин фабрики. Он выиграл много, и бедняга не знает, что проиграет все, что заработал в России, так как продал большую партию аспирина, сальварсана, опиума и кокаина. В этом есть политическая идея, мой дорогой! У нас НЭП, или Новая Экономическая Политика. Допускаем иностранные капиталы, но доходы с них, поскольку их нельзя конфисковать, реквизируют «частным» способом шулеры или эти красивые и небезопасные куртизанки, в конце же достойный Кустанджи заберет свою дань.