Шмуэль-Йосеф Агнон - Вчера-позавчера

Когда заболел рабби Файш, раскрылись двери его дома перед Ицхаком. Рабби Файш лежит неподвижно, как камень, и не владеет своим телом, и руки его и язык не слушаются его, и все его тело как бы вырвано из мира. Только одни глаза еще подчиняются ему, но и они изменились, как будто оставил он мир и выбросил из головы все мысли о нем.

Два-три раза в неделю приходил Ицхак помочь больному. Достоин похвалы здоровый, если он ухаживает за больным, в особенности за больным, которому некому помочь. Вначале навещали его соседи, прошло время и их становилось все меньше; прошло еще время – и уже не заходил ни один человек. Одни перестали приходить, потому что были заняты делами общины, а другие – потому что не хотели сидеть в обществе женщин, были и такие, что перестали заходить по этим двум причинам вместе. Кроме того, была еще одна причина: помнили они то, что делал им рабби Файш, когда был здоров. Упаси Бог, чтобы они мстили ему, но сказал еще царь Шломо: «Не будь чересчур праведным». А где были его тесть и теща? В Цфате. Понял реб Моше-Амрам, что не может жить вместе с зятем, а жить в том же городе, где зять, и не жить вместе со своим зятем – это дать повод людям говорить, что нет мира между ними. И когда он поднялся на гору Мерон в Лаг ба-Омер, когда увидел Цфат и понял, что хорошо жить там, решился и снял квартиру. Ривка написала своему отцу и матери и не получила ответа. Или ее письмо осталось лежать на почте в Иерусалиме, или их письмо осталось в Цфате. Турок этот… Любой, кто шлет письмо при его посредничестве, все равно что бросает его в Мертвое море.

Ицхак ухаживает за больным и иногда приносит что-нибудь из еды. Обучен он таким делам в доме Блойкопфа. И если приносит, то приносит потихоньку, чтобы Шифра не заметила, и при этом убавляет стоимость продуктов. До чего велики милосердные люди! Они обманывают во благо других и получают от этого гораздо больше удовлетворения, чем любой лжец, который обманывает ради собственного блага. Тощий у него карман, и мало у него денег. Он не кто иной, как рабочий, работающий много и получающий мало. Но он затягивает пояс потуже, и раскрывает руку пошире, и делает добро трем душам.

Рынок полон овощами и фруктами. Ицхак выбирает самое лучшее и не стоит за ценой, ведь то, что куплено щедрой рукой от чистого сердца, принесет двойную пользу. Из овощного рынка идет Ицхак на птичий рынок. Ицхак не принадлежит к администрации или к начальству и не может купить себе курицу, но яйца он покупает. В тот год, когда мы совершили алию в Эрец Исраэль, стоили восемнадцать яиц – бишлик, а на Кинерете покупали наши товарищи тридцать – за бишлик. Когда построили железную дорогу, идущую за границу, начали вывозить яйца в соседние страны, и они стали дороже в несколько раз.

Сидит себе торговец у входа в свою лавку, как курица, сидящая на яйцах. Помнит он времена, когда он вставал рано утром и отправлялся в путь по деревням, и скупал у крестьянок птицу и яйца, и бродил целыми днями с корзиной. Теперь он сидит себе в лавке и торгует. Опускает Ицхак руку в карман, и звенит монетами, и говорит ему, торговцу: «Сколько на бишлик?» Отвечает ему торговец: «Семь – на бишлик». Говорит Ицхак: «Семь на бишлик, но самых лучших я хочу». Говорит торговец: «Самые лучшие я продаю» – «Сегодняшние?» – «Сегодняшние». Говорит Ицхак: «Тогда отбери мне для роженицы». Хитрит Ицхак во время покупки; и чтобы не сказал торговец сам себе, что может парень этот съесть и старое яйцо, говорит ему, что – для роженицы, лишь бы дал тот ему самые свежие. Опускает торговец руку в ящик или в корзину, и достает яйцо, и проверяет его на свет, и подает покупателю; достает яйцо, и поднимает его к свету, и подает покупателю. Берет Ицхак свою покупку и приносит ее Ривке.

Спрашивает Ривка: «Почем эти яйца?» И вздыхает, потому что пусты ее руки, и нечем ей заплатить; не остается у нее от халуки ничего после платы за визиты врача, и за лекарства, и за всякое другое, за что именно – она и сама не понимает. Говорит Ицхак Ривке: «Яйца эти не стоят мне ничего. Каким образом? Я красил курятник, и дали мне яйца за работу, и принес я их тебе, потому что я питаюсь в столовой и не знаю, что делать с ними». Со дня сотворения мира и по сегодняшний день не слышали мы, что курятник – красят. Но Ривка слушает и верит. А по поводу винограда, принесенного им, рассказал, что товарищ его из Шароны приехал продавать виноград в Иерусалим и дал ему корзинку винограда. Может быть, закончились на этом все выдумки Ицхака? Да будет вам известно, что через несколько дней он снова принес яйца, ведь с того дня, как он покрасил курятник, курицы стали лучше нестись, покрасил он его в белый цвет, и курицы думают, что на дворе – день. И когда поняли это торговцы яйцами, то наняли его, чтобы он покрасил им их курятники, и заплатили ему яйцами; и будут давать ему яйца каждую неделю.