Люси Монтгомери - Энни из Грин Гейблз

Два года я жила у миссис Хаммонд, но потом и её муж скончался, так что ей пришлось оставить обжитое гнездо и уехать в Штаты. Детей она распределила по родственникам, но, поскольку, меня опять никто не хотел брать, пришлось отправиться в приют в Хоуптауне. По иронии судьбы, и там меня никто не ждал. Приют был весь переполнен, но они всё-таки приняли меня, и я прожила там четыре месяца, до приезда миссис Спенсер». Со вздохом, на этот раз облегчения, Энни окончила свой рассказ. Она не очень-то хотела сообщать кому бы то ни было в этом, отвергающем её мире, о том, что пережила.

– А в школу вы когда-нибудь ходили? – строго спросила Марилла, поворачивая на прибрежную дорогу.

– В школу-то? Ну да, ходила немножко: последний год, пока была у миссис Томас. А когда жила на вырубке, мы вообще находились очень далеко от учебных заведений; до школы невозможно было добраться зимою, летом же она закрывалась на каникулы, так что я могла ходить только весной и осенью. Но, разумеется, приходилось посещать приютскую школу. Я неплохо читаю и знаю множество поэтических отрывков и стихотворений наизусть, например, «битву при Гогенлиндене», «Эдинбург после Флоддена» и «Бингем на Рейне». А ещё – кучу отрывков из «Озёрной Леди» и, почти полностью, «Сезоны» Джеймса Томпсона. Разве вас не охватывает трепет и вы не испытываете взлётов и падений, когда читаете поэзию? Меня аж прямо дрожь колотит, когда я раскрываю «Падение Польши», изучаемое в пятом классе. Конечно, я-то тогда училась ещё в четвёртом, но большие девочки давали мне иногда почитать.

– А те женщины, миссис Томас и миссис Хаммонд, хорошо с вами обращались? – спросила Марилла, искоса поглядывая на девочку.

– О-о-о!.. – в замешательстве воскликнула Энни, и чувствительное личико её всё вспыхнуло. – Они думали, что хорошо: знаю, они так старались! А когда люди думают, что делают добро, ты же не станешь вскипать, когда оказывается как раз наоборот, причём всякий раз… У них и так много своих проблем. Это ведь – большое наказание: иметь мужа-пьяницу и, возможно, три пары близнецов… Но я уверена, что они не хотели обижать меня.

Марилла больше ни о чём не спрашивала. Энни залюбовалась прибрежной дорогой, а она почти механически управляла кобылой, предаваясь раздумьям. В её сердце вдруг закралась жалость к этому ребёнку. Какая же у неё была безрадостная жизнь, у этой бедняжки, полная страдания, нужды и унижений. Марилла умела читать между строк и докапываться до истины. Не мудрено, что Энни так возрадовалась под крышей их дома, который уже считала своим. Всё-таки жаль, что нужно отправлять её обратно. А что, если она, Марилла, пойдёт на попятную и позволит ей остаться? Мэтью будет страшно рад; да, девчоночка эта – способная и совсем неплохая…

– Она, конечно, много болтает, – подумала Марилла, – но ведь от этого легко отучить. К тому же она, когда говорит, не употребляет жаргона и не грубит. Девочка воспитана, как леди. Вероятно, те, у кого она провела эти годы, были приличными людьми.

Прибрежная дорога оказалась пустынной и лесистой. Справа от неё сплотились в многолетней войне с морскими ветрами пихты. Слева виднелись красные песчаниковые кручи, местами столь близко расположенные от дороги, что любая, менее выносливая кобыла, чем гнедая, заставила бы людей, сидевших сзади, понервничать… Далее, неподалёку от этих круч, возвышались скалы и песчаные сланцы. Россыпями, точно драгоценные камни, лежала галька. А внизу сияло голубизной море. Над ними летали чайки, и кончики их крыльев серебрились в солнечном свете.

– Ах, как прекрасно это море, – прошептала Энни, пробуждаясь ото «сна с открытыми глазами». – Однажды, когда я ещё жила в Мэрисвилле, мистер Томас нанял фургончик, и мы провели незабываемый день на берегу, в десяти милях от нашего места. Мне понравилось каждое мгновение этого дня, несмотря на то, что одновременно я приглядывала за детьми. Тот берег часто отныне был в моих мечтах. Но этот берег – ещё красивее! А эти чайки… Как они хороши! Вы хотели бы быть чайкой? Я бы хотела. Если уж не девочкой – то чайкой! Просыпаться по утрам на рассвете… Камнем лететь вниз, к воде, а потом – взмывать вверх, в бездонное голубое небо!.. И так, весь день! А вечером лететь обратно, на гнездовье… Могу живо себе представить, как я всё это проделываю. Скажите, пожалуйста, что это за большой дом впереди?

– Это – местный отель в Уайтсендсе. Им владеет мистер Кёрк, но сейчас – не сезон. А вот летом в нём всегда полно американцев. Они считают, что этот берег – то, что надо.