Эрих Мария Ремарк - Возвращение с Западного фронта (сборник)

– Вы тоже больны? – спросил я Антонио.

– Естественно, – с улыбкой ответил он.

– Какой же тут замечательный кофе! – шумело по соседству пушечное ядро. – Попробуй найди такой в Берлине. Ты живешь в стране с молочными реками и кисельными берегами.

Кестер возвратился с метеостанции.

– Я должен ехать, Робби, – сказал он. – Барометр упал, ночью, вероятно, будут снежные заносы, и завтра мне уже не пробиться. Сегодня вечером у меня последняя надежда выбраться отсюда.

– Хорошо. Мы успеем поужинать вместе?

– Да. Только пойду и уложусь.

– Я с тобой, – сказал я.

Мы собрали вещи Кестера и отнесли их в гараж. Потом вернулись за Пат.

– Если что случится, Робби, сразу звони мне, – сказал Отто.

Я кивнул.

– Деньги ты на днях получишь. Какое-то время сможешь продержаться. Делай все, что необходимо.

– Да, Отто, – сказал я и после паузы добавил: – Дома у нас осталось несколько ампул с морфием. Ты сможешь прислать их мне?

Он удивленно посмотрел на меня:

– А зачем они тебе?

– Не знаю, как у нее пойдут дела. Может, морфий и не понадобится. Несмотря ни на что, я все-таки не теряю надежды. Но стоит мне остаться одному, и надежда улетучивается. Я не хочу, чтобы она страдала, Отто, чтобы превратилась в сплошной сгусток боли. Возможно, они и сами будут давать ей морфий, но, если я смогу ей помочь, мне будет спокойнее.

– Значит, морфий тебе нужен только для этого? – спросил Кестер.

– Только для этого, Отто. Поверь мне. Иначе я бы тебе ничего не сказал.

Он кивнул.

– Нас уже только двое, – медленно проговорил он.

– Да, только двое.

– Ладно, Робби.

Мы вышли в холл, и вскоре я привел туда Пат. Потом быстро поужинали – небо все больше затягивалось облаками. Кестер выкатил «Карла» из гаража и остановился у подъезда.

– Ну, Робби, всего тебе хорошего, – сказал он.

– И тебе, Отто.

– До свидания, Пат. – Он протянул ей руку, глядя в ее глаза. – Весной приеду за вами.

– Прощайте, Кестер. – Пат задержала его руку в своей. – Я так рада, что еще раз увиделась с вами. Привет от меня Готтфриду Ленцу.

– Передам, – сказал Кестер.

Она все не отпускала его руку. Ее губы дрожали. Вдруг она подошла к нему вплотную и поцеловала.

– Прощайте, – пробормотала она сдавленным голосом.

Лицо Кестера словно озарилось ярко-красным пламенем. Он хотел еще что-то сказать, но отвернулся, сел в машину, рванул с места и не оборачиваясь понесся вниз по спиральной дороге. Мы глядели ему вслед. Машина прогрохотала по главной улице деревни и пошла крутыми виражами вверх. Бледный свет фар скользил по серому снегу… Одинокий светлячок. На вершине подъема Кестер остановился, встал перед радиатором и помахал нам рукой. Его темный силуэт выделялся на фоне света фар. Потом он исчез, и мы еще долго слышали замирающее гудение мотора.

Пат стояла, подавшись вперед, и вслушивалась, покуда что-то еще было слышно. Потом повернулась ко мне.

– Значит, отплыл последний корабль, Робби.

– Предпоследний, – возразил я. – Последним буду я. И ты знаешь, какой у меня план? Хочу подыскать себе другую якорную стоянку. Комната во флигеле перестала мне нравиться. Не вижу, почему бы нам с тобой не поселиться рядом. Я попытаюсь получить комнату поблизости от тебя.

Она улыбнулась:

– Исключено! Не дадут! Как ты этого добьешься?

– А если добьюсь, будешь довольна?

– Что за вопрос, милый! Это было бы просто чудесно! Совсем как у фрау Залевски!

– Ладно, тогда дай-ка мне поработать с полчасика.

– Хорошо. А мы с Антонио сыграем пока в шахматы. Меня здесь научили.

Я пошел в контору и заявил, что остаюсь на продолжительный срок и желал бы поселиться на том же этаже, где живет Пат. Пожилая плоскогрудая дама возмущенно посмотрела на меня и отклонила мою просьбу, ссылаясь на правила внутреннего распорядка.

– Кто составил эти правила? – спросил я.

– Дирекция, – ответила дама и разгладила складки на своем платье.

Наконец она довольно неохотно сообщила мне, что исключения допускаются только с разрешения главного врача.

– Но он уже ушел, – добавила она. – А тревожить его вечером, дома, можно только по служебным делам.

– Хорошо, – сказал я, – тогда я и потревожу его по делам службы: по вопросу о внутреннем распорядке.

Главный врач жил в домике рядом с санаторием. Он немедленно меня принял и сразу же дал просимое мной разрешение.

– Вот уж не думал, что все получится так легко. Начало было совсем другим, – сказал я.

Он рассмеялся: