Джеймс Джойс - Дублинцы. Улисс (сборник)

(1062) Природе оприроденной – Джойсова калька (natured nature) лат. термина средневековой философии natura naturata, «природа сотворенная»; обычно противопоставляемого «природе творящей», natura naturans.

(1063) Кровать с секретом – намек на миф о Гефесте, уличившем Марса и Афродиту.

(1064) Вещи в себе – известное понятие Канта, недоступная познанию внутренняя суть вещей.

(1064) Некоего предложения в аористе. – Имеется в виду краткая формула полового акта. Перевод адекватен соответствующей рус. фразе, ибо ключевой глагол в рус. языке также звукоподражателен.

(1064) Страна полночного солнца – полярные страны; Блаженные острова – края блаженного существования, известные во многих мифологиях, включая кельтскую «страну юности», см. прим. к II, 448; Эллады острова – из «Дон Жуана» Байрона.

(1065) Поцеловал… полушария. – Улисс, уверившись, что он – на Итаке, «бросился целовать плодородную землю» (XII, 354); Молли же Гея, Земля.

(1066) 8 сентября – день рождения Молли – день Рождества Богоматери, Джойс иногда называл Молли «мадонна Блум»; период в 10 лет 5 месяцев и 18 дней – подсчет, как всегда, неверен; 15 сентября – начало менструации Милли – день Скорбей Богоматери по католическому календарю.

(1067) Увлекаемы на запад. – Вращение Земли увлекает нас на восток: Джойс мог попросту ошибиться, памятуя, что «солнце движется на запад», но мог также иметь в виду переносный смысл – совершаемое нами всеми «движение на запад» – к закату, кончине.

(1068) Мужедитя в утробе – образ большой насыщенности, начиная даже с личного, реального плана: в одном из писем Джойса к Норе читаем: «О, если б я мог угнездиться в твоей утробе, как дитя, рожденное из твоей плоти и крови!» Затем в циклической модели конец странствия отождествляется с началом, предстает как возвращение в исток, в утробу – древний мифологический мотив. Очевиден и мотив подчиненности мужского начала женскому (материнскому).

(1068) Синбад… Минбад – реминисценция феерии «Синбад-мореход», в которую Блум собирался внести творческий вклад; помимо Синбада, в ней были персонажи Тинбад и Винбад. См. также прим. к III, 991.

(1068) Птица рух – гигантская птица из приключений Синбада в «Тысяче и одной ночи».

(1068) Яйцо. – Не настаивая, можно все же напомнить здесь про «мировое яйцо» орфической космогонии. Ближе к земле, можно связывать его с тем, что Блум только что заказал себе яйца на завтрак (см. эп. 18).

(1068) Особая точка, заключающая эпизод в ряде изданий и рукописей – см. прим. к I, 211. Несомненно, символ имеет и другие значения, из коих главное, я полагаю, – утроба, материнское лоно. Текст позволяет считать, что на вопрос «Куда странствовал Блум?» ответ уже дан чуть выше, и этот ответ – утроба. На другом уровне, материнское лоно – архетип, который в символико-художественной системе Джойса соотносится именно с местом начала и конца одиссеи, с «Итакой» (ср. «Зеркало», эп. 15, 16). Отсюда – след. неизбежный уровень, текстовый: знаменитая точка – сама же «Итака» как текст, единственное место, куда, по религии текста («Зеркало», эп. 11), ведут все странствия всех героев.

Сюжетный план. Играя роль эпилога, простираясь вне времени (час эпизода Джойс обозначил символом ∞, бесконечность), «Пенелопа» могла бы быть внесюжетной. Но в ней все же происходят два сюжетных события. Мы узнаем, что супруг, против семейного обихода, пожелал, чтобы наутро завтрак был подан ему в постель. И мы присутствуем при том, как у супруги начинается менструация. Не было недостатка в углубленном анализе и тонких интерпретациях сих событий; в монографии великого Эллманна «Улисс на Лиффи» самый обширный из разделов носит название: «Почему менструирует Молли Блум». Но эти воспарения мысли, увы, слишком возвышенны для моего блумического ума. Почему менструирует Молли Блум? Каюсь, я могу дать только самый убогий ответ. Мне кажется, потому, что она не забеременела от Бойлана. Есть и еще острая сюжетная проблема, волнующая ученых: мастурбирует ли героиня, и если да, то в каких именно местах своего прославленного монолога.

Реальный план«Пенелопы» нам известен давно: это собственною персоною Нора Джойс, в девичестве Барнакл; а также понемногу – другие прототипы мадонны Блум (см. Реальный план «Калипсо»). Ближайший прообраз стиля эпизода – письма Норы: Джойс издавна подмечал разные их черточки, начиная с главной: стремления к текучей, льющейся, слитной речи, не любящей никаких препинаний и препон, чуждающейся точек, запятых, больших букв. Он отбирал эти черточки, обрабатывал и конструировал с их помощью особый, сугубо женский дискурс – и точно так же он делал с самою Норой. Ближайший прообраз характера героини, ее стиля и типа личности – характер и стиль Норы. От Норы – острый глаз, едкое словцо, запас хлестких и пряных выражений в духе «пердучих пигалиц». От Норы – свобода от интеллигентских комплексов, от всякого благоговенья перед возвышенными материями – взгляд трезвый и земной, но в то же время неопошляющий. От Норы и еще многое (хоть в целом в построении образа отклонений и привнесений больше, чем в построении дискурса, – об этом еще скажем ниже). В ранней юности, в отчем Голуэе у нее было два поклонника, Майкл Бодкин и Вилли Малви, и оба они вошли в творчество Джойса. Трогательная история Майкла легла в основу «Мертвых» (если бы не это, мы бы, верно, нашли его в Гибралтаре); Малви, сохранив фамилию, стал Джеком и персонажем «Пенелопы». И стоит, верно, упомянуть, что сама Молли стала для автора тоже частью реального плана, частью его жизни. Она снилась ему, говорила с ним, он отмечал ее день рождения, а 12 марта 1925 г., новый Пигмалион, написал стихотворение в ее честь.