Джон Голсуорси - Девушка ждёт

Увидев высунувшуюся из окна Джин, Динни и Адриан застыли на ступеньках крыльца.

– Меня заперли в гостиной, – негромко сказала Джин. – Неплохо бы вам меня выпустить.

Адриан отвел племянницу к машине.

– Подожди здесь, Динни. Я пришлю ее сюда. Не надо устраивать сцен.

– Осторожно, дядя! Ты сейчас как Даниил, вступающий в ров со львами.

Адриан слабо улыбнулся и позвонил. Ему открыл сам Ферз.

– А! Черрел? Входите.

Адриан протянул руку, но она повисла в воздухе.

– Вряд ли я могу рассчитывать на радушный прием, – сказал Ферз.

– Что вы, дорогой мой…

– Нет, я вряд ли могу рассчитывать на радушный прием, но я хочу повидать Диану. Не пытайтесь мне помешать, Черрел, – ни вы, ни кто другой.

– Никто и не собирается вам мешать. Вы не возражаете, если я схожу за Джин Тасборо? Динни ждет ее в машине.

– Я ее запер, – угрюмо сказал Ферз. – Вот ключ. Отправьте ее домой.

Он ушел в столовую.

Джин стояла за дверью.

– Ступайте к Динни, – сказал Адриан, – и уезжайте обе. Я справлюсь сам. Надеюсь, ничего с вами не случилось?

– Он меня только запер.

– Скажите Динни, что Хилери наверняка сможет устроить вас обеих у себя. Поезжайте к нему, а я буду знать, где вас найти, если вы мне понадобитесь. Вы храбрая девушка.

– Подумаешь, – сказала Джин. – До свидания! – И сбежала с лестницы.

Адриан услышал стук входной двери и медленно спустился в столовую. Ферз стоял у окна и смотрел, как отъезжают девушки. Он круто повернулся. Это было движение человека, привыкшего, что за ним подглядывают. Ферз мало изменился: немного пополнел, выглядел спокойнее, в волосах прибавилось седины – вот и все. Одет он был щегольски, как и всегда, держал себя уверенно, глаза его… но вот глаза-то…

– Да, – сказал Ферз, словно прочитав его мысли, – конечно, вам меня жаль, но вы хотели бы, чтобы я умер. Да и кто бы не хотел? Вольно мне было свихнуться. Но теперь я в здравом уме, Черрел, имейте это в виду.

В здравом уме? Да, он казался совсем нормальным. Но сможет ли он выдержать хоть малейшее нервное напряжение?

Ферз заговорил снова:

– Все вы думали, что у меня это навсегда. Месяца три назад я стал поправляться. Когда я это понял, я никому ни гугу. Те, кто к нам приставлены, – в голосе его зазвучала горечь, – ни за что не хотят поверить, что ты выздоровел, и если бы это зависело от них, мы бы вовсе не выздоравливали. Им это, понимаете, невыгодно. – И глаза Ферза, сверля собеседника, казалось, добавляли: «И вам и ей тоже». – Вот я и ни гугу. У меня хватило силы воли, выздоровев, притворяться три месяца. Только с неделю, как я дал им понять, что могу отвечать за свои поступки. Им нужно куда больше недели, чтобы они решились написать об этом домой. А я не хотел, чтобы они писали домой. Я хотел приехать прямо сюда такой, как я есть. Я не желал, чтобы Диану или кого бы то ни было предупреждали. И должен был проверить себя, что я и сделал.

– Ужасно! – чуть слышно прошептал Адриан.

Ферз снова впился в него глазами.

– Вы были влюблены в мою жену, Черрел, и все еще ее любите. Ну, и как?

– По-прежнему мы только друзья, – ответил Адриан.

– Так я вам и поверил.

– Воля ваша. Но мне нечего больше сказать, разве только одно: как и всегда, я думаю прежде всего о ней.

– Так вот почему вы здесь?!

– Боже мой, разве вы не понимаете, какое это будет для нее потрясение? Неужели вы не понимаете, что она вынесла в свое время? Неужели вы думаете, что она это забыла? Разве не разумнее будет по отношению к ней, – да и к вам тоже, – если вы поедете, ну хотя бы ко мне, и на первый раз встретитесь с ней там?

– Нет; я встречусь с ней здесь, в моем собственном доме.

– Здесь она прошла через ад. Может, вы и правильно сделали, скрыв свою поправку от врачей, но вы, безусловно, не правы, если собираетесь так ошеломить Диану.

Ферз яростно взмахнул рукой.

– Вы не хотите меня к ней пускать!

Адриан опустил голову.

– Допустим, – мягко произнес он. – Но, послушайте, Ферз, вы ведь можете понять положение не хуже меня. Поставьте себя на ее место. Вообразите, что она входит – как может войти сейчас каждую минуту – и неожиданно видит вас, ничего не подозревая о вашем выздоровлении; а ведь ей нужно время, чтобы в него поверить, после всего, что еще так свежо в ее памяти. Ведь вы же сами себя режете.

Ферз застонал.

– Но я наверняка себя зарежу, если спасую… Вы думаете, я сейчас кому-нибудь верю? Попробуйте сами… попробуйте пожить там четыре года, сами увидите! – Глаза его окинули комнату. – Попробуйте все время находиться под надзором, как набедокуривший мальчишка. Последние три месяца, совсем уже здоровый, я насмотрелся, как их там лечат… Если уж собственная жена не поверит, что я в здравом уме и твердой памяти, – чего мне ждать от других?