Джон Голсуорси - Девушка ждёт

Получив сообщение, что его отпуск продлен, Хьюберт отправился в военное министерство. Там его ничем не утешили; знакомый чиновник неофициально сообщил, что в дело «впутались» боливийские власти. Кондафорд был совершенно потрясен этой новостью. Правда, никто из четверых молодых людей – ни сам Хьюберт, ни Динни, ни брат и сестра Тасборо, которые все еще гостили в Кондафорде (Клер поехала в Шотландию), – не поняли, какая над Хьюбертом нависла угроза: ведь они еще не знали, до чего может дойти бюрократическая машина, если она пущена в ход; зато генералу это известие показалось таким зловещим, что он тут же уехал в Лондон и остановился в своем клубе.

В тот же день после чая в бильярдной Джин Тасборо спокойно спросила, натирая мелом кий:

– Что означает эта история с Боливией, Хьюберт?

– Все, что угодно. Вы же знаете, я застрелил боливийца.

– Но он же первый хотел вас убить.

– Хотел.

Она прислонила кий к столу; ее тонкие и сильные бронзовые руки сжали борт бильярда; вдруг она подошла к нему и взяла его под руку.

– Поцелуй меня, – сказала она, – я буду твоей.

– Джин!..

– Хьюберт, не надо рыцарских жестов и прочей ерунды. Я не хочу, чтобы ты расхлебывал эту кашу один. Я буду с тобой. Поцелуй меня.

Поцелуй был долгий, он примирил их обоих с жизнью, но потом Хьюберт все-таки сказал:

– Но это невозможно, Джин, пока все не уладится.

– Конечно, все уладится, но я хочу помочь это уладить. Давай поскорее обвенчаемся. Отец может выделить мне сто фунтов в год; сколько есть у тебя?

– У меня триста в год, да еще половинный оклад; правда, его могут у меня отнять.

– Значит, у нас верных четыреста фунтов в год, люди женятся, не имея и этого. А потом у нас будет больше. Конечно, мы можем обвенчаться. Где?

У Хьюберта перехватило дыхание.

– В войну, – сказала Джин, – люди женились, не откладывая, жениха ведь могли убить. Поцелуй меня еще.

Она обняла его за шею, и у Хьюберта совсем захватило дух. Так их и застала Динни.

Не меняя позы, Джин объявила:

– Мы поженимся, Динни. Как это лучше сделать? Зарегистрироваться? Оглашение в церкви – такая долгая история.

Динни даже рот раскрыла.

– Вот не думала, Джин, что ты сделаешь ему предложение так скоро.

– Пришлось. Он просто набит рыцарскими предрассудками. Отцу, конечно, регистрация не понравится; лучше, пожалуй, запастись специальным разрешением. Для этого надо прожить на одном месте пятнадцать дней.

Хьюберт отстранил ее от себя.

– Не шути, Джин.

– А я и не шучу. Если мы возьмем разрешение, никто и знать ничего не будет заранее. Нам никто не помешает.

– Что ж, – спокойно сказала Динни, – наверно, ты права. Не надо откладывать того, чего все равно не миновать. Думаю, что дядя Хилери вас обвенчает.

У Хьюберта опустились руки.

– Обе вы рехнулись!

– Нечего сказать, вежливо, – откликнулась Джин. – Мужчины ужасно смешные; хотят, добиваются, а стоит им это предложить – начинают кудахтать, как наседки. Кто такой этот дядя Хилери?

– Священник прихода святого Августина-в-Лугах; приличия его мало заботят.

– Отлично! Завтра же поезжай в Лондон, Хьюберт; остановишься у себя в клубе. Мы приедем следом. А где мы будем жить, Динни?

– Надеюсь, Диана нас приютит.

– Тогда все в порядке. Придется по дороге заехать в Липпингхолл, – захвачу кое-какие вещи и повидаюсь с отцом. Посажу его стричь, да тут ему все и выложу, – он и пикнуть не успеет. Алан поедет с нами; нужен будет шафер. Динни, объясни Хьюберту.

Оставшись наедине с братом, Динни сказала:

– Она удивительная девушка, Хьюберт, и вовсе не сумасшедшая. Все это очень стремительно, но, пожалуй, разумно. У Джин никогда не было денег, так что хуже ей не будет.

– Дело совсем не в этом. Надо мной словно что-то нависло, а теперь нависнет и над ней.

– И будет висеть, даже если ты заупрямишься. На твоем месте я бы согласилась. Отец возражать не станет. Она ему нравится, и он предпочтет, чтобы ты женился на девушке из хорошей семьи и с характером, чем на деньгах.

– Как-то неприлично… такая спешка, – пробурчал Хьюберт.

– Но зато какая романтика; люди не успеют обсудить, правильно ты сделал или нет, а после все это примут, как должное, так всегда бывает.

– А что скажет мама?

– Если хочешь, я с ней поговорю. Она, наверно, не будет против, – ты же не поступаешь, как теперь принято, не женишься на какой-нибудь певичке. Мама просто в восторге от Джин. И тетя Эм и дядя Лоренс тоже.

Лицо Хьюберта прояснилось.