Жан Ануй - Коломба

Мадам Александра (продолжая так, словно ничего не произошло). Дальше?

Жюльен (снова стучит). Мама!

Ласюрет.Какой-то молодой человек из Тулузы пишет, что видел вас в «Императрице», и хочет ради вас покончить с собой.

Мадам Александра.Очень мило. Поблагодарите его. Дальше?

Жюльен (стучит). Мама! Открой!

В уборной все застыли в ожидании.

Мадам Александра (визгливо) . Дальше?

Ласюрет (невозмутимо). Записка от мсье Жюльена. Он пишет, что зайдет после обеда в театр, хочет повидаться с вами по важному делу.

Мадам Александра.Дальше?

Жюльен (лягает дверь ногой). Мама! Все равно я тебя в покое не оставлю! Буду молотить ногой в дверь, пока ты не велишь открыть.

Мадам Александра (Ласюрету, который слушает крики Жюльена, с каким-то подобием улыбки на худощавом лице). Слышите? Я спрашиваю, что дальше?

Ласюрет (улыбка мгновенно сползает с его лица). Пожарные, Дорогая Мадам…

Мадам Александра (взрывается). Чего еще нужно пожарным? Ведь, слава богу, ничего не горит! Пусть, как и все, ждут, пока я их позову.

Ласюрет.Их ежегодный праздник в пользу…

Мадам Александра (перебивая его). В пользу! Вечно в пользу! Только одно у них на уме, как бы попользоваться! Разве я устраиваю ежегодные праздники? Я начала работать в театре с тринадцати лет и с тех пор каждый вечер выходила на сцену и почему-то ни у кого ничего никогда не просила.

Ее слова сопровождаются ритмическим стуком Жюльена в дверь.

Жюльен.Мама! Мадам Александра! Откройте, если не ради меня, то хоть ради вашей стенной росписи.

Коломба пытается унять его, он ее отталкивает.

А это дорого стоит, мадам Александра! Если вы продержите меня еще час в коридоре, я целый час буду колотить ногами в дверь, и от вашей росписи следа не останется. (Стучит в дверь, кричит, как безумный.) Мадам Александра, я же ваш сын, черт возьми! А голос крови, мадам Александра, куда вы его девали, голос крови?

Коломба (с неожиданной силой оттаскивает его от двери). Хватит, Жюльен, ты мне мерзок!

Жюльен (от удивления перестает стучать, глядит на Коломбу). А-а? Значит, ты тоже считаешь, что я мерзок? Очевидно, это так и есть. Ладно, замолкаю. (Молча садится на стул, обхватив голову руками.)

Мадам Александра.Дальше?

Ласюрет.Что ответить пожарным? Мадам Сара Бернар послала им сто франков.

Мадам Александра (вне себя орет). У мадам Сары Бернар достаточно денег, чтобы пускать их по ветру! А у меня нет! Я по Южным Америкам с гастролями не разъезжаю, я, слава богу, не циркачка! Пошлите им цветы, все цветы, которые мне поднесли за неделю.

Ласюрет (несколько удивлен). Цветы – пожарным?!

Мадам Александра.Да. Вы что, оглохли?

Ласюрет.Дело в том, что корзины уже слегка завяли, Наша Дорогая Мадам.

Мадам Александра (безапелляционно). Вот и хорошо, польют. Пожарные обожают поливать! (Встает.) Пока довольно. Я устала. Просмотрим почту после репетиции. Пойду гримироваться.

Ласюрет (подобострастно кланяется). Хорошо, Наша Дорогая Мадам! Как вам будет угодно. (Уходит.)

Жорж отпирает ему дверь своим ключом и делает Коломбе и Жюльену знак ждать спокойно. Тем временем мадам Александра переходит во вторую уборную, сопровождаемая своей свитой. Жорж семенит за ней.

Ласюрет (оставшись в коридоре с Жюльеном, резко меняет тон). Старая кляча!

Жюльен подымает глаза, присматриваясь к нему. Тот снова принимает смиренный вид.

Жюльен.Верно.

Ласюрет (подходит ближе. В голосе его звучит ненависть). И так каждый божий день в течение десяти лет паясничать с этими бумажками в руках… Да еще распинаться перед ней. Да, Наша Дорогая Мадам! Хорошо, Наша Дорогая Мадам! Само собой разумеется, Дорогая Мадам! (Бросив трусливый взгляд на запертые двери, внезапно кричит). Дерьмо – Наша Дорогая Мадам! Когда, когда же, скажите, мсье Жюльен, когда я крикну ей это в лицо?

Жюльен (подымает голову, смотрит на него). Когда захочешь, Ласюрет, ты человек свободный.

Ласюрет.Вы так говорите потому, что вы ее отпрыск. Конечно, родному сыну легко. А раз ты служишь, держи рот на запоре. Да покрепче! Хорошо, Дорогая Мадам! – вот что отвечает служащий. А улыбка, главное – не забыть улыбнуться! И подпустить чуть-чуть восхищения и благодарности. Говорить: «Дорогая Мадам» – это еще не все, надо говорить с полным убеждением, старуха этим дорожит. И потрудитесь к тому же нас обожать. Иной раз, когда Нашей Дорогой Мадам почудится, что я не сразу уловил ее мысль, как она поступает? Швыряет мне в лицо какую-нибудь вазу. Не дорогую, конечно, она не дура! Так, вазочку попроще, но уж не промахнется, будьте уверены. «Ласюрет, вы осел». Я уклоняюсь от вазочки – уже приучен, – но внимание, внимание, смотри в оба! Улыбаться не перестаю. Какая милая шутка, Наша Дорогая Мадам. Темперамент у нашей хозяйки, доложу вам! Ничего не попишешь, гений! Ах, мсье Жюльен, как же ею восхищаются, как же все ею, вашей момочкой, восхищаются. Сильнее уж некуда. Мы задыхаемся от гордости – такая честь служить и кому? Самой Диве. И не за наши же сто пятьдесят франков в месяц, о нет, нет! Как это низко! А из одного преклонения у нее работаешь. Она это любит.