Эрнест Хемингуэй - Прощай, оружие! Иметь и не иметь

Они ходили гуськом по кругу, опустив головы, ведомые конюхами. Один жеребец был вороной с багрянистым отливом, и Кроуэлл готов был поклясться, что он крашеный. Мы тоже не исключали такой возможности. Его вывели непосредственно перед тем, как зазвонил колокольчик, просигналивший, что пора седлать. По номеру на рукаве конюха мы нашли в программке этого жеребца – вороного мерина по кличке Джапалак. В скачках принимали участие лошади, которые ни разу не выигрывали заезды на тысячу лир и выше. Кэтрин была уверена в том, что вороного покрасили. Фергюсон сомневалась. Мне он казался подозрительным. В результате мы все решили, что должны его поддержать, и приготовили сотню лир. Лист котировок давал в случае победы выигрыш тридцать пять к одному. Кроуэлл пошел покупать билеты, пока мы наблюдали за тем, как жокеи сделали еще круг в загоне, затем выехали под деревьями в сторону трека и неспешным галопом отправились к повороту, откуда должна была стартовать гонка.

Мы поднялись повыше. Тогда на «Сан-Сиро» не было ленточки, и стартер, как мог, построил лошадей в линию – на большом расстоянии они казались почти миниатюрными – и дал старт ударом длинного хлыста. Когда лошади проносились мимо нас, вороной был уже хорошо впереди, а на повороте он еще больше оторвался от остальных. Следя за ними в бинокль на дальних рубежах, я заметил, что жокей пытался осадить жеребца, но это ему не удалось, и когда после очередного поворота они вышли на финишную прямую, вороной опережал всех на добрых пятнадцать корпусов. А после финиша он еще отмахал добрых полкруга.

– Вот здорово! – воскликнула Кэтрин. – Мы получим больше трех тысяч лир. Ай да лошадь.

– Надеюсь, мы успеем получить выигрыш прежде, чем он облезет, – заметил Кроуэлл.

– Чудесная лошадь, – сказала Кэтрин. – Интересно, поставил ли на нее мистер Мейерс.

– Вы поставили на победителя? – окликнул я Мейерса. Он кивнул в ответ.

– Я нет, – вздохнула миссис Мейерс. – А вы, ребятки, на кого поставили?

– На Джапалака.

– Да вы что? Это же тридцать пять к одному!

– Нам понравилась его масть.

– А мне нет. Он мне показался каким-то потертым. Мне сказали, чтобы я на него не ставила.

– Много вы на нем не заработаете, – сказал Мейерс.

– Ставки принимались тридцать пять к одному, – возразил я.

– Много вы на нем не заработаете, – повторил Мейерс. – В последнюю минуту на него поставили кучу денег.

– Не может быть.

– Кемптон и компания. Сами увидите. Хорошо, если два к одному.

– Значит, мы не получим свои три тысячи, – огорчилась Кэтрин. – Не нравятся мне эти грязные скачки!

– Мы получим двести.

– Не о чем говорить. Все равно что ничего. Я рассчитывала на три тысячи.

– Грязные, мерзкие скачки, – фыркнула Фергюсон.

– Конечно, не будь они грязные, – сказала Кэтрин, – мы бы на него не поставили. И все равно жаль трех тысяч.

– Давайте спустимся вниз и выпьем, а заодно выясним, сколько нам заплатят, – предложил Кроуэлл.

Мы подошли к месту, где вывешивали цифры, тут зазвонил колокольчик, объявляющий начало выплат, и после имени победителя появилось 1,85. Это означало, что мы на нем заработали меньше, чем если бы поспорили на десять лир.

Мы зашли в подтрибунный бар и взяли по стакану виски с содовой. Там мы встретили пару знакомых итальянцев и Макадамса, вице-консула, и все вместе присоединились к девушкам. Итальянцы были сама любезность, Макадамс болтал с Кэтрин, а мы снова пошли делать ставки. Перед тотализатором стоял Мейерс.

– Спросите у него, на кого он поставил, – сказал я Кроуэллу.

– На кого вы поставили, Мейерс? – поинтересовался Кроуэлл. Тот достал программку и ткнул карандашом в пятый номер.

– Вы не будете возражать, если мы тоже на него поставим?

– Валяйте, валяйте. Только не говорите моей жене, что я вам дал наводку.

– Выпить не хотите? – спросил я.

– Спасибо, я не пью.

Мы отдали сто лир на победу пятого номера и еще сто за то, чтобы сделать ставку, после чего пропустили по второму стаканчику виски с содовой. Я вошел во вкус, и мы сошлись еще с двумя итальянцами, которые с нами выпили, а потом пошли к девушкам. Эти итальянцы в плане любезности не уступали предыдущим. Через какое-то время всем было уже не до скачек. Я отдал билеты Кэтрин.

– Какая лошадь?

– Не знаю. Это по наводке Мейерса.

– Ты даже не знаешь, как ее зовут?

– Нет. Поищи в программке. Кажется, пятый номер.

– Ты такой простодушный, – сказала она.

Пятый номер победил, однако денег не принес. Мейерс был вне себя.