Владимир Арро - Поиски стиля

– И слушать не хочет! – прокричал молодой. – Меня Веней зовут.

– Как?

– Веня! Вениамин.

– А, хорошо. – Лиза кивнула и обернулась к старшему.

– Я – Кузьма Иванович. А это наш штурман, Григорий!

Третий пилот невозмутимо шел в стороне, и его Лиза как-то еще не разглядела. Они прошли зону нестерпимого рева, но тут же откуда-то сверху на них накатился другой, еще более яростный, в ту же секунду перечеркнувший всё поле. Лизино сердце сжималось от восторга и страха. Как она понимала это предельное напряжение двигателя, эту неистовость прожекторов, за которыми ничего уже нет, всё обрывается, наступают тишина и потёмки!

Они подошли к небольшой и прекрасной реактивной машине. Кузьма Иванович сказал:

– Вот мы и дома.

– А Лиза наша в легком шокинге, – усмехнулся Веня.

– Ну как, вернешься, может быть, Лиза? – спросил Кузьма Иванович, оглянувшись у трапа.

– А что, испугались, что попадет?

– Ого, девка с перцем, – хохотнул он. – Тебе летать надо. По серьезному. Ну, полезай.

Лиза двинулась между ними по трапу. Пилоты посадили ее на переднее место, рядом с иллюминатором, и скрылись в кабине.

Самолет летел высоко над землей. Прямо перед Лизиным взором – и далеко и близко – висела луна, окруженная множеством звезд. Внизу то и дело зажигались зеркальные холодные вспышки. Ей объяснили, что это вода, и Лиза удивилась тому, сколько на земле водоёмов. Огней тоже был великое множество. Города горели, как гигантские электроплитки. Из кабины иногда выходили пилоты и подсаживались к Лизе. Кузьма Иванович интересовался, не хочет ли она пить, не дать ли ей теплую куртку, а также показал, где туалет.

– Вы истинный рыцарь, – сказала Лиза и, приподнявшись в кресле чмокнула его в лоб.

Пилот был растроган.

– У меня тоже есть дочь, – сказал он.

– Большая?

– Большая-то большая, но… – Кузьма Иванович поморщился, – какая-то вялая…

Веня выходил из кабины со смешной историей или анекдотом – расскажет, засмеется, вздохнет – и снова на место. Есть такие люди, которым не рассказать две шутки подряд, они на первой сильно расходуются.

Штурман Григорий, до сих пор оставался в тени. Нет, нельзя сказать, что он и Лиза не обратили друг на друга внимания. В такой ситуации это было бы просто невозможно, но так получалось, что Лиза еще не слышала его голоса, а во время полета и не видала совсем. Когда дверца приоткрывалась, она видела наискосок от себя в зеленом сумраке приборных огней легкий, как бы фосфоресцирующий профиль Григория. И поскольку Веня и Кузьма Иванович вели себя в воздухе, как на земле, – понятно и буднично, то Лиза невольно всю потаённую силу и фантастичность ночного полета приписывала ему, Григорию. Да, это он дирижировал ровным, мрачноватым гулом турбин, это ему подчинялось долгое, тяжелое тело машины, с ним говорили огни и стрелки приборов, а также, вероятно, наушники. Одним словом, к концу перелета Лиза была не то чтобы влюблена, но сильно заинтригована.

Пилоты посадили свою машину на одном из южных аэродромов, зайдя на посадку с моря.

– А что, это уже юг?

– Да, юг.

– О котором папа мечтает годами!..

– Не только папа.

– Я ничего не слышу, говорите громче!

– Так и должно быть.

– Какое-то стрекотанье в ушах!

– Это цикады.

Тут только Лиза обнаружила, что на ее вопросы отвечает не кто иной, как Григорий – они идут с ним по очень густой аллее, в кромешной тьме, а остальных пилотов поблизости нет.

– А где же Кузьма Иванович? – спросила она, оглядываясь.

– Сдает груз, документы.

– А Веня?

– В диспетчерской.

– Куда ж вы меня ведете?

– Как – куда? В гостиницу «Полёт». Часов пять у вас еще есть, сможете отдохнуть. Чаю для вас раздобудем.

– Не-нет! – воскликнула Лиза. – Что вы, мне ничего не надо! Только не спать. Я не смогу. Я пойду куда-нибудь, покажите мне, в какой стороне море, я хоть взгляну на него вблизи.

– Одну я вас никуда не отпущу.

– Почему?

– Не имею права.

– Да? А кто вам это сказал? С чего вы взяли?

– Не будем вдаваться в подробности, – сухо ответил Григорий. – Решение экипажа не обсуждается.

Надо сказать, что Григорий к тому времени тоже был сильно увлечен Лизой, и когда она сказала, что пойдет одна к морю, сердце его радостно заколотилось – он понял, что это именно та девушка, которую он искал. Григорий и сам был неординарным, тонко чувствующим человеком, и для него, несмотря на пятилетний стаж работы, скоростные перемещения по пространству планеты с преодолением временных и географических поясов помимо служебного значения, по-прежнему имели глубокий романтический смысл. Так что переживания Лизы, ее возвышенное и смятенное состояние были ему близки и понятны.