Владимир Арро - Поиски стиля

– Ну, а с Колей-то! С Колей встретились? – выкрикнула из зала молоденькая операторша.

Все затихли.

Нина Васильевна развела руками.

– К сожалению, нет.

И ей почему-то снова зааплодировали.

1970

Рано оставшись вдовцом, Николай Петрович Стрельцов решил больше не вступать в брак, а все силы свои употребить на воспитание дочери. Лиза была задумана им как средоточие классических добродетелей: чистоты, скромности, романтической одухотворенности и верности. Да, ещё, конечно, преданности идеалу. Николай Петрович в свое время изрядно потосковал по цельности женской натуры, так что в его намерении скрестились лучшие побуждения отца и горькая разочарованность юноши. В педагогическом арсенале Николая Петровича были воскресные прогулки по царскосельским аллеям, абонемент в Филармонию, частные уроки французского языка, вечерние моционы по набережным рек и каналов. А также тщательно продуманный круг чтения.

Разумеется, на девятом, а тем более, на десятом году школьного обучения отцовский контроль над Лизой ослаб, потерял смысл и силу. Лиза, со своей стороны, в эти же годы разгадала замысел отца, поскольку возраст обязывал ее к самоанализу, но чтобы не огорчать его, не подавала виду. Она знала, что никогда не будет тургеневской девушкой, к которым Николай Петрович питал слабость и о ком говорил с особым значением.

Лиза не прошла по конкурсу на факультет иностранных языков, но это, к удивлению Николая Петровича, не было для нее оскорбительным и смертельным ударом. На другой же день, спокойно уложив документы в сумочку, она пошла по городу в поисках работы, сказав отцу, что заночует у подруги.

Больше всего Лизу привлекали средства передвижения. Ее волновали колёса, крылья и гребные винты. Она приходила на вокзал, как на зрелище. Отправление поезда представлялось ей пьесой с острым сюжетом, поставленной по всем правилам драматического искусства. Ей и прежде казалось, что некоторых моментов жизни коснулась рука режиссера. Миг отправления поезда, внешне такой безобидный, бесшумный, когда можно не спеша идти рядом и пожимать руки, и даже целоваться, и что-то говорить: уговаривать, обещать, признаваться, отказывать – меж тем как движение поезда нарастает, – миг этот вызывал в Лизе восхищение беспощадной мощью машины и сочувствия к людям. Люди хотели быть вместе, но не могли. Это было классическим переплетением оптимизма с трагедией, энтузиазма с печалью. Лиза уходила с вокзала, глотая слезы. Она уже догадывалась, что это главный парадокс жизни, которую ей предстояло прожить.

В тот вечер, вдоволь находившись по городу, Лиза приехала в аэропорт. Здесь было радостнее и светлее, чем на вокзале. Рев самолетов, кинжальные стрелы прожекторов, быстрые тени, пульсирующие бортовые огни создавали иную версию того же сюжета.

Лиза стояла в тупичке у ограды, среди стриженых низких кустов и разглядывала дальние самолеты зарубежных авиалиний. Неожиданно за ее спиной появились трое пилотов в синих костюмах. Ограда, на которую она опиралась, оказалась калиткой, потайным выходом на лётное поле. Один летчик присвистнул, другой бодро сказал:

– Ну что, полетим?

– А можно? – спросила Лиза. – Я б полетела.

– Как, Кузьма Иванович, может, прокатим?

Немолодой летчик с лицом добрым и обстоятельным, уже отмыкая калитку, внимательно посмотрел на Лизу.

– Ребенок же еще, ребята.

– Вот я и говорю: покатаем, – не унимался второй.

– Учтите, возвращаемся на рассвете, – сказал Кузьма Иванович. – Вас мама не будет по больницам искать?

– Не будет. У меня нет мамы.

– Ах, и мамы нет? – сочувственно сказал молодой пилот, как будто это совпадало с ходом его мыслей.

– Ну, папа, – вздохнул Кузьма Иванович.

– Папа подождет, – возразил молодой. – У папы нервы железные. – И подмигнул Лизе. Лиза окатила его холодным презрительным взглядом.

– Можно подумать, что я набиваюсь, – сказала она. – В жизни не видела таких нерешительных летчиков.

– Летали?

– Нет еще…

– А где же не видели?

– В кино.

– А, да-а… В кино-то мы… у-ух!.. – Кузьма Иванович хохотнул. – Ну, тогда пошли. Как вас зовут?

– Лиза Стрельцова. – Она шла между ними в свете прожекторов.

– Лиза-Лиза-Лизавета, я люблю тебя за это, – сказал Кузьма Иванович. – Хорошее имя. Представляю вам экипаж.

Они проходили мимо ревущего самолета, и Лиза не нашла ничего лучшего сделать, как зажать уши руками. Летчики засмеялись.