Array Антология - Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

Это было, но память упорно
Сохранит, как недавнюю близь,
Этот сумрак актерских уборных,
Этот приторный запах кулис.

Помню: зал до краев переполнен,
В дымном воздухе гулкая дрожь —
Это плещутся звуки, как волны,
У кильватерной линии лож.

Ты поешь. В нарастающей крепи
Голос к люстрам взлетел и упал.
Длится миг… И как будто бы с цепи,
Обезумев, срывается зал.

Бьет крылами, как дикая стая,
Стонут ярусы гудом перил,
Хлынет к рампе, бушует – и, стая,
Снова рушится всплесками крыл!

Вьется занавес в буре оваций,
Я смотрю на тебя, не дыша —
И цветами душистых акаций
Осыпается в счастьи душа.

…Это было. Прошло, как проходит
Все. Как ты, моя жизнь, отгоришь.
Лишь висят в театральном проходе
Пожелтевшие клочья афиш,

Да на сердце щемящая жалость
Обманувшей когда-то мечты…
И, как память о прошлом, осталось
Между нами ненужное «ты».

Пора расстаться нам. Давай рассудим
трезво.
Напрасно мы себя надеждой льстим.
Для жизни искалеченной протезов
Еще никто не мог изобрести.

Как объяснить тебе, чтоб поняла ты четко,
Что мы не можем!.. Незачем – вдвоем!
Как не сдаваться, если дрогнет нотка
В усталом голосе твоем?

Сложить бы вещи и скорей – на поезд!
Письмо короткое тебе оставить здесь,
Чтоб на вторые сутки, успокоясь,
В свою работу по уши залезть!
Чтоб лгать друзьям о легкости разлуки,
А возвратясь домой в свою пустую клеть,
Присесть к огню и стынущие руки
Теплом искусственным стараться обогреть.

Чтоб поздней осенью, под веток
черствый скрежет
И тусклый свет ущербленной луны,
Грустить о той, с которой я пережил
Три страшных года мировой войны.

Когда из этой жизни прочь
Я отойду в пределы ада —
Все будет так же. Та же ночь
Придет сюда в окно из сада.

И не изменится ничто,
Ни эта ложь, ни эти бредни,
И будет также здесь пальто
Висеть на вешалке в передней.

Как и теперь, сухой листок
Уронит тихо ветка клена,
И так же поезд на восток
В два сорок отойдет с перрона.

На темной насыпи кусты
Мелькнут за поворотом снова,
И так же, так же будешь ты,
Как и меня, любить другого.

Воют вьюги по неделям, —
Видно, норов их таков,
И хребты ломает елям
Непосильный груз снегов.

Убегу – тогда ищи-ка!
Из-за ветл зовет река.
Будет мною лед исчиркан
Беглым почерком конька.

За рекой чернеют срубы,
Я с тобою встречусь там.
Приморозит «ветер губы
К ярким девичьим губам.

Приморозит, не отпустит!
Он шутить не любит зря!
Я вернусь, когда за устьем
Будет снег топить заря.

Уже качнулся серый борт,
Уже толпой гудят причалы!
Передо мной туманный порт
И дышит море за плечами.

Я отплываю на восток.
Скрипят расшатанные реи.
Прощальный белый твой платок
Там над землей, как чайка, реет.

Пускай не порвана тесьма
Соединившего нас горя,
Но ты мне не пришлешь письма,
Когда меж нами ляжет море.

Когда я стану одинок,
Разлукой нерушимой ранен…
Плывем. А белый твой платок,
Как чайка, мечется в тумане.

Нет, поступить иначе я не мог.
Теперь ничто меня с тобой не свяжет
И память о тебе, как вечное клеймо,
Морщиной темной над бровями ляжет.

У чьих-то бедер жадных и тугих
Пойду мутить назойливую память,
Но в сердце вновь возникнет горький стих
И буду жечь, упорствовать и плавить.

Однообразные, ненужные года!..
Ничто не исцелит от тяжкого недуга,
Но слово “родина”, быть может, мне тогда
Придет на ум, как имя друга.

И я вернусь. Угрюмый паровоз
Уволочет меня от тления и сплина,
И осень каплями тяжелых грустных слез,
Как мать, оплачет возвращенье сына.