Array Антология - Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

Был я молод и ветрен тогда,
К тем остыл, эти бросили сами.
Не сыскать их уже никогда.
Устарел мой блокнот с адресами.

Все ушло навсегда и не жди.
Унесло как плоты по теченью,
И трамвай, и весну, и дожди,
Что проходят над русской сиренью.

И косматый обрыв у реки,
Где от вязов корявые тени,
И касание милой руки
С ароматом дождя и сирени.

Опять октябрь листвой сверкая
На землю по садам пустым.
Как Зевс когда-то на Данаю,
Пролился ливнем золотым.

Шуршит, звенит листва повсюду,
Как будто музыка сама.
Поэты благодарны чуду,
Художники сошли с ума.

Я сам хмельной в саду у липы.
Вином встречаю этот час.
Не знаю, как там на Олимпе,
Но тут – божественно у нас!!

Forest Lawn – говоря попроще —
Место проводов, слез и бед.
Место, где покупают жилплощадь
С перспективой на тот свет.

Выбор есть: вот участки двухспальные,
Это, если клиент женат —
Даже с видом на улицу с пальмами.
Подороже – на нежный закат.

Наглый агент – с беспечной небрежностью
Объясняет опять и опять.
Как по низкой расценке с вечностью
Вы смогли бы легко переспать.

Не пугает он вас преисподней,
Рай сулит и воркует о том,
Что в могилу – хотя бы сегодня,
А платить – даже можно потом.

Торгаши промышляют идеями.
Но доходнейшая из идей:
Чтоб при жизни еще сумели вы
Погрустить над могилкой своей…

Чужды мне эти склоны с полянами
Без крестов, без оград и без роз
На земле не дружившей с бурьянами,
Не обласканной шумом берез.

В Калифорнии – осень как в Киеве,
Если б только не этот прибой.
Что ж поделаешь, – видно такие мы
Напоследок нас тянет домой.

Всё живущее – по-иному
Смерть встречает, не зная о том —
Пес идет умирать из дома —
Человек возвращается в дом.

Не с того ли я вижу всё чаще
Крест с рябиной, где к небу лицом,
В самой гуще кладбищенской чащи
Похоронены мать с отцом?

Уже опал последний лист.
И с той горы, что горбит спину,
Туман-иллюзионист,
Спустился медленно в долину.

И вот пополз во все края,
Укрыв молочною завесой
Шоссе, конюшни, тополя,
Аэропорт за дальним лесом.

Шагая к дому наугад
Под всё густеющею дымкой,
Я вижу, как бледнеет сад.
Как елка стала невидимкой.

Как все теряет плоть и вес,
Становится бесцветно, мглисто.
О Боже, даже дом исчез
По воле иллюзиониста!

Исчез, и не ищи – ведь зря!
Он был – и нет. Он канул в бездну,
Как горы и как тополя,
Как я когда-нибудь исчезну.

Вот даже самый ближний куст
Передо мной растаял сразу.
И мир, знакомый наизусть
Уж недоступен больше глазу.

У шоссе – за первым километром.
Где дорога круто рвется вниз,
Извиваясь под осенним ветром,
Исполняет дерево стриптиз.

Сбросив наземь все свои одежки —
Всё дотла, не сыщешь и листок.
Лишь остался на точеной ножке
Белый ослепительный чулок.

Как в тяжелом приступе психоза,
В голубом бензиновом дыму —
Пляшет обнаженная береза
У машин проезжих на виду.

Плавен выгиб тоненького стана,
Нежен веток дымчатый плюмаж;
Ей бы на холсте у Левитана
Украшать какой-нибудь пейзаж.

Или в русской выситься деревне,
Где растут поэты от сохи,
Где березы, стройные издревле,
Попадали в песни и стихи.

Я стою, как будто бы на тризне
У шоссе, где смрад и визг колес…
Горько мне, что не сложились жизни
Так как надо – даже у берез!

Глубокий дол, и словно пламя всполохи, —
Хвосты и гривы рыжие полощутся,
И нежно, наклонив нечесанные головы,
Стоят под ветром две влюбленных лошади.

Над ними небо – лучезарным куполом.
Полынный запах солнечного луга;
Ну, а они – так влюблены по-глупому.
Вот в этот мир цветущий и друг в друга.

А ветер дует, ковыли обшаривая,
И никого вокруг, их только двое —
Замкнутые в два дивных полушария:
Одно зеленое, другое голубое.
Замкнутые в два дивных полушария.