Олег Михайлов - Кутузов. Книга 1. Дважды воскресший

– Дельно, дельно, сударь! – Павел снова повеселел. – Пожалуй, и человек такой у меня есть на примете. Это писатель Коцебу…

Михаил Илларионович знал Коцебу не только по службе в России при покойной государыне, но и по его многочисленным сентиментальным пьесам, с шумным успехом шедшим на петербургской и московской сцене. Но он знал и о том, как в апреле 1800 года этот писатель был арестован на русской границе и по приказу Павла сослан в Тобольск, а затем в Курган. А недавно Коцебу так же неожиданно был прощен, вызван в Петербург и назначен директором придворного немецкого театра…

– Вот-вот, – согласился Кутузов. – Он напишет обо всем для заграничных газет, а мы подождем, каковы будут отклики…

Последнее сумасбродство императора венчало собой новый и причудливый крен в политике петербургского двора. Корабль русской государственности мотало, словно за рулем оказался пьяный шкипер.

Когда Англия заняла все ту же злосчастную Мальту, Павел в октябре 1800 года повелел наложить во всех портах эмбарго на британские суда и товары. Между тем Бонапарт, утвердивший свою диктатуру во Франции под скромным званием первого консула, стал искать сближения с Россией. Он освободил всех русских пленных и обратился к Павлу с предложением установить мир и спокойствие на континенте.

Русский император приказал принести к себе карту Европы, разложил ее надвое и сказал: «Только так мы можем быть друзьями!»

Одним из фантастических последствий новой политики был задуманный поход в Индию, которую Павел решил завоевать силой одних казаков. Славный генерал Платов был возвращен из ссылки и возглавил первый эшелон войска. Без подробных карт, в наступившую распутицу, казаки еще испытывали и жестокие лишения от недостатка продовольствия и враждебности местного населения и были возвращены с пути уже Александром I.

Другим следствием было резкое усиление иезуитской пропаганды, чем не преминул воспользоваться Бонапарт. Отец Грубер, вылечивший императрицу Марию Федоровну от зубной боли, получил разрешение являться к императору без доклада. Грубер внушал Павлу, что только с помощью Мальтийского ордена тот спасет Европу от бедствий революции и вольнодумства…

…Уже в карете, направляясь из Михайловского замка домой, Михаил Илларионович горестно сказал себе: «Все-таки государь наш ненормален. Это чувствуется только временами, пусть так. Но приличествует ли и такое состояние монарху на троне? Главе великой державы? Правителю России?..»

Его ожидала заплаканная Екатерина Ильинична.

После отъезда Кутузова прибежал дворовый Рибопьеров. Он сообщил, что по приказу императора Александр Иванович посажен в секретный каземат Петропавловской крепости, а его матушка Аграфена Александровна и сестры отправлены в ссылку.

По самой своей человеческой природе Кутузов не мог принадлежать к заговорщикам, входить в какой-то сговор. Можно сказать, однако, что он всю жизнь оставался заговорщиком, но в особой партии, которую составляла только одна его собственная персона. Он был в заговоре против всего: против своего государя, который терзал страну; против вельмож, завидовавших ему; против масонов, которым позволил вовлечь себя в «братство» и даже возвести на высокую ступень; против прусской доктрины и муштровки в армии.

И все во имя России.

От вице-канцлера Панина, до его смещения и ссылки в декабре 1800 года, а затем и от графа Палена Михаил Илларионович знал о заговоре, знал и главных заговорщиков. Необыкновенная подозрительность Павла – к приближенным вельможам, к собственным детям Александру и Константину, к супруге Марии Федоровне – торопила их. В любой час готовящийся переворот мог быть предупрежден одним росчерком августейшего пера.

Императору уже донесли, что Пален слишком часто бывает в комнатах Александра. Хотя граф Петр Алексеевич, как генерал-губернатор Петербурга, был подчинен великому князю и был обязан являться к нему с докладами, он не смел более встречаться с ним. Уговорились обмениваться записками, которые передавал вице-канцлер Панин.

Ловкость и хитрость в соединении с решительностью Пален доказал, еще будучи тридцатичетырехлетним генерал-майором, при штурме Очакова. Со своей колонной он должен был первым ворваться в крепость и дать оттуда сигнал тремя ракетами, чтобы на приступ двинулись остальные войска. Барон Петр Алексеевич заверил Потемкина, что исполнит его распоряжение, он приказал выпустить ракеты, едва лишь тронулся с места. Общее и одновременное движение всех колонн и определило успех…