Олег Михайлов - Кутузов. Книга 1. Дважды воскресший

И вот теперь нелепая жестокость по отношению к семейству Рибопьеров!..

14 февраля 1799 года семнадцатилетний Александр был определен Павлом к себе флигель-адъютантом. Но красивого и горячего юношу еще тогда едва не погубило внимание, которое оказывала ему по прежнему знакомству фаворитка Павла Анна Петровна Лопухина.

…Во время коронации императора в Москве было множество всяких торжеств, празднеств и балов. На одном из них молодая девушка, отмеченная исключительной прелестью, может быть, по ошибке, а может быть, с намерением, подошла к императору и просила протанцевать с ней полонез. Государь был крайне польщен. Отец ее, Петр Васильевич Лопухин, и мачеха, Екатерина Николаевна, тотчас же попали в милость. Все семейство получило приглашение переехать в Петербург, где Павел осыпал их отличиями и почестями. Петр Васильевич был возведен в княжеское достоинство, супруга пожалована в статс-дамы, а старшая дочь получила шифр фрейлины ее величества.

Государь навещал Анну Лопухину каждое утро и часто бывал у нее по вечерам. Чтобы отвлечь общее внимание, он заказал себе карету, напоминающую цветом герб князя Лопухина, а для лакеев придумал какую-то малиновую ливрею. Разумеется, посещения эти ни для кого не были тайной. Но все совершенно верно полагали, что в отношениях, столь быстро начавшихся с девушкой, державшей себя всегда строго, не могло быть ничего предосудительного.

«Да! – подумал Кутузов. – И здесь император не похож на свою любвеобильную мать. Ведь и первая фаворитка Павла Нелидова была лучшим другом императрицы Марии Федоровны и никогда не забывала чувства долга…»

Но, строго соблюдая пристойность, император требовал ее и от окружающих, а особенно от приближенных лиц. Этим ловко воспользовалась мачеха Лопухиной. Она злилась на падчерицу за то, что та никак не хотела выпросить у Павла Анненскую ленту для ее любимца Федора Петровича Уварова, и решилась отомстить. Исполнение по-женски коварного плана облегчалось тем, что дом Лопухиных соединялся внутренним переходом с покоями их друга князя Долгорукова, у которого вечерами молодежь собиралась на танцы.

Однажды Павел спросил у Екатерины Николаевны, как княжна проводит время.

– Покуда она на моих глазах, государь, я могу за нее отвечать, – сказала мачеха. – Но она пропадает все вечера у Долгорукова. И я уже не имею возможности за ней следить.

– Что же она там делает и кого видит? – обеспокоился Павел.

– Много молодежи там болтается. Все танцуют и, кажется, очень веселятся, – подлила масла в огонь Екатерина Николаевна.

– Кто же из молодых людей там чаще всего бывает? – начал уже сердиться император.

– Рибопьер… – охотно сообщила мачеха. – Если вашему величеству угодно самому удостовериться, стоит только на минуточку появиться у дверей, которые ведут в соседние покои…

Тем же вечером, прокравшись к переходу, Павел узрел семнадцатилетнего Рибопьера, который вальсировал с Анной Лопухиной при звуках бандуры. При этом – о ужас! – он держал княжну обеими руками за талию, что было тогда в моде, но что император находил крайне неприличным и настрого запретил.

Государь был в гневе. Но он подписал указ о пожаловании Рибопьера камергером, что соответствовало чину генерал-майора. Затем он явился к Лопухиной, чтобы просить руки для своего нового камергера.

Напрасно Лопухина умоляла, плакала, возражала – Павел долго был неумолим. Убедившись, что между молодыми людьми ничего дурного не могло быть, император все же наказал Рибопьера. Уже в штатской форме, с ключом назади и в шляпе с плюмажем, тот был без промедления отправлен к русской миссии в Вену сверх штата, в сопровождении фельдъегеря. Точно в ссылку…

– Саша был любимцем у покойной государыни, – рассуждал дома с Екатериной Ильиничной Кутузов. – Она с ним забавлялась, играла, шутила. И верно, его величество уже по одному этому преследует Сашу своей ненавистью…

Теперь, едва вернувшись из Вены, пылкий Рибопьер влюбился в одну особу, за которой уже ухаживал гвардейский офицер князь Борис Андреевич Святополк-Четвертинский. Князь написал Рибопьеру резкое письмо. Они дрались на шпагах – Рибопьер ранил Четвертинского выше локтя, а князь нанес ему болезненный удар в ладонь, порвав артерию.

Павлу все представили так, будто Четвертинский взял под защиту Анну Петровну, ставшую уже княгиней Гагариной, о которой Рибопьер якобы позволил себе говорить дурно. Рассерженный за прежнее, государь дал волю своему темпераменту. Он исключил Рибопьера из службы, отнял Мальтийский крест и камергерский ключ и кончил заточением в Петропавловской крепости.