Мэри Уэстмакотт - Хлеб великанов

Энид! Так вот что задумал дядя Сидни. Бедного старика ждет разочарование, и поделом ему – не надо быть таким самоуверенным тупицей.

Хотя, возможно, он делает поспешные выводы. Может быть, к этому стремится не дядя Сидни, а его мать. Как бы то ни было, дядя Сидни скоро узнает правду.

Разговор Вернона с дядей никак нельзя было назвать удовлетворительным. Дядя Сидни был огорчен и обеспокоен, хотя пытался скрыть это от Вернона. Не зная, какого курса следует придерживаться, он предпринял несколько попыток в разных направлениях.

– Чепуха! Ты слишком молод, чтобы жениться.

Вернон напомнил дяде его собственные слова.

– Чушь! Я не имел в виду брак такого сорта. Отлично знаю, чего стоят эти великосветские девицы.

Вернон горячо запротестовал.

– Извини, мой мальчик, я не хотел оскорбить твои чувства. Верь мне, такие девушки выходят замуж только ради денег. Через несколько лет ты будешь ей совершенно безразличен.

– Я думал, что, может быть… – Вернон сконфуженно умолк.

– Что я обеспечу тебе более солидный доход, а? Это предложила молодая леди? По-твоему, это бизнес, мой мальчик? Вижу, ты отлично понимаешь, что нет.

– Я не считаю себя достойным даже того, что вы мне платите, дядя Сидни.

– Ну-ну, я этого не сказал. Для начала ты работаешь совсем не плохо. Жаль, что ты ввязался в эту историю. Мой тебе совет – забудь эту девушку.

– Я не могу этого сделать, дядя Сидни.

– Ну, меня это не касается. Кстати, ты говорил об этом с твоей матерью? Нет? Ну так поговори. Бьюсь об заклад, она скажет то же, что и я. И не забывай старую поговорку: лучший друг мальчика – его мать.

Почему дядя Сидни вечно болтает глупости? Он делал это, сколько Вернон его помнил. И тем не менее он толковый и проницательный бизнесмен.

Ну, ничего не поделаешь. Остается только набраться терпения и ждать. Первое очарование любви прошло – теперь Вернон знал, что она может быть не только раем, но и адом. Ему так нужна была Нелл…

«Дорогая, – писал он ей, – нам придется терпеливо ждать. Во всяком случае, мы будем часто видеться. Твоя мать повела себя очень достойно – куда достойнее, чем я ожидал. Я понимаю, что она – права. Ты должна иметь возможность убедиться, что не полюбишь никого, кроме меня. Так? Этого ведь не случится, дорогая? Я знаю, что не случится. Мы будем любить друг друга вечно. Не важно, будем ли мы бедны, – с тобой рай даже в шалаше…»

Позиция матери принесла Нелл облегчение. Она – опасалась упреков и обвинений, инстинктивно страшась любых сцен и резких слов. Иногда она с горечью думала: «Я трусиха. Я не могу ничему противиться».

Нелл, безусловно, боялась своей матери. Миссис Верекер обладала суровым и властным характером, позволявшим ей твердо подчинять более слабые натуры, с которыми она вступала в контакт. А Нелл подчинялась особенно легко, зная, что мать любит ее и искренне стремится обеспечить ей счастливую жизнь, которой была лишена сама.

Поэтому Нелл испытала колоссальное облегчение, когда миссис Верекер ограничилась следующим замечанием:

– Если ты намерена вести себя глупо, то это твое дело. У большинства девушек бывают увлечения, которые ни к чему не приводят. Терпеть не могу эту сентиментальную чепуху. Возможно, пройдут годы, прежде чем этот парень сможет позволить себе жениться, и ты только сделаешь себя несчастной. Но можешь поступать как тебе угодно.

Презрительное отношение матери не прошло для Нелл бесследно. Она надеялась, что дядя Вернона придет им на помощь. Но письмо Вернона развеяло эту надежду.

Им придется ждать – может быть, очень долго.

А тем временем миссис Верекер использовала свои методы. Однажды она предложила Нелл навестить старую подругу – девушку, которая вышла замуж несколько лет назад. Амели Кинг была ослепительным созданием, и Нелл еще в школе восхищалась и завидовала ей. Она могла рассчитывать на блестящую партию, но, ко всеобщему удивлению, вышла замуж за молодого человека, вынужденного зарабатывать себе на жизнь, и исчезла из их привычного веселого мира.

– Нехорошо забывать старых друзей, – наставительно сказала миссис Верекер. – Уверена, что Амели будет рада, если ты навестишь ее, а тебе сегодня все равно нечем заняться.

Нелл послушно отправилась на Гленстер-Гарденз, 35, в Илинге.

День был жаркий. Нелл села в пригородный поезд и, прибыв на станцию Илинг-Бродвей, спросила дорогу.

Гленстер-Гарденз оказалась мрачной улицей примерно в миле от станции, по обеим сторонам которой теснились похожие друг на друга домишки. Дверь дома номер 35 открыла неряшливого вида горничная в грязном фартуке, которая провела Нелл в маленькую гостиную. Несмотря на пару предметов старинной мебели и красивые, хотя и полинявшие портьеры, помещение выглядело неопрятным и захламленным детскими игрушками и поломанными вещами. Из соседней комнаты послышался детский плач, когда дверь открылась и вошла Амели.