Мэри Уэстмакотт - Разлука весной

– Я полагаю, – медленно ответила Джоан, – что мы как нация очень скрытны.

– Да-да. У недавно вышедшей замуж англичанки даже нельзя спросить, не собирается ли она завести ребенка. То есть нельзя спросить за обедом. Нет, надо отвести ее в сторону и поинтересоваться шепотом. И однако, если ребенок уже есть, в колыбельке, можно спросить: «Как ваш малыш?»

– Но ведь это довольно интимные темы, разве нет?

– Нет, я так не думаю. На днях я встретила подругу, которую не видела много лет, венгерку. Мици, спросила я, ты замужем уже несколько лет, а у тебя нет детей, почему? Она ответила мне, что не может понять, в чем дело. Пять лет, сказала она, они с мужем старались изо всех сил – ох как старались! Что же им с этим делать? И поскольку разговор происходил на вечеринке за обедом, все начали давать советы. И некоторые из них были весьма практичные. Кто знает, может, из этого что-нибудь получится.

Джоан ничего не ответила.

Ей внезапно безумно захотелось излить душу этой дружелюбной, необычной чужестранке, поделиться с кем-нибудь переживаниями, через которые она прошла. На самом деле ей требовалось какое-то подтверждение их реальности, чья-то оценка.

– Да, правда, – медленно проговорила она, – я испытала довольно сильное потрясение.

– Да? Что же это было? Мужчина?

– Нет. Нечто совершенно иное.

– Я рада. Так часто переживания связаны с мужчинами – и в конце концов все становится немножко скучно.

– Я была совсем одна в гостинице в Тель-абу-Хамиде. Ужасное место – мухи, консервные банки, проволока, а внутри холодно и темно.

– Это просто спасение в летнюю жару, но я вас понимаю.

– Мне не с кем было поговорить, я скоро прочла все книги и дошла – дошла до очень странного состояния.

– Да-да, так бывает. Очень интересно. Продолжайте.

– Я начала обнаруживать какие-то вещи – в самой себе. Вещи, о которых я раньше никогда не знала. Или скорее такие, о которых я и раньше знала, но никогда не хотела их признавать. Я не могу вам этого точно объяснить…

– Да нет, можете. Это легко. Я пойму.

Интерес Саши был настолько непритворным, что Джоан начала говорить без всякого смущения. Для Саши разговоры о чьих-то чувствах или интимных отношениях были вполне естественны, и Джоан стала рассказывать в подробностях о своих беспокойствах, страхах и, наконец, панике.

– Наверное, это покажется вам нелепым, но я почувствовала, что я совсем одна – совсем, – что сам Бог меня покинул…

– Да, иногда такое чувствуешь – со мной тоже так бывало. Когда темно и очень страшно…

– Там было не темно – светло – ослепительно яркий свет – нигде не спрячешься: ни укрытия, ни тени.

– Ну, мы говорим об одном и том же. Для вас ужасен был свет, потому что вы так долго прятались в полумраке. А для меня это была темнота, когда я не видела ничего, потерявшись в ночи. Но ощущения одинаковы – осознание своей собственной ничтожности, оторванности от всего – и от Бога.

– А потом это случилось – подобно чуду. Я все увидела. Саму себя и какой я была. Все мои иллюзии развеялись. Это было – это было как рождение заново…

Она с беспокойством посмотрела на собеседницу. Саша наклонила голову.

– И я поняла, что мне надо делать. Мне надо ехать домой и все начинать сначала. По-другому… С нуля…

Воцарилась тишина. Саша задумчиво смотрела на Джоан с каким-то странным выражением лица. Та немного раздраженно бросила:

– О, я полагаю, это звучит очень мелодраматично и неубедительно…

– Нет-нет, – перебила ее Саша, – вы меня не понимаете. Ваши переживания вполне реальны – так случалось со многими: с апостолом Павлом, с другими святыми – и с простыми смертными и грешниками. Обращение. Видение. Душа, познающая собственную греховность. Да, все это реально, настолько же реально обедать или чистить зубы. Но я удивлюсь, если…

– Я знаю, что была жестока, причиняла боль тем, кого я люблю.

– Да-да, вас мучает совесть.

– И я так тороплюсь вернуться туда – домой, я имею в виду. Есть так много такого, что я хочу рассказать ему.

– Кому? Вашему мужу?

– Да. Он был так добр, так терпелив. Но он не был счастлив. Я не сделала его счастливым.

– И вы думаете, что вы сможете сделать его счастливым теперь?

– Мы, по крайней мере, объяснимся. Он узнает, что я раскаиваюсь. Он сможет мне помочь – о, как же это говорится? – Джоан припомнила нужные слова: – Родиться к новой жизни.

– Это под силу святым, – печально заметила Саша.

– Но я – я не святая. – Джоан пристально посмотрела на нее.