Олдос Хаксли - Время должно остановиться

– Мадам, я пишу стихи химическим карандашом, – начал он.

– Это не шокирующее заявление, а блеянье какое-то, – прервала миссис Твейл.

– Мадам, я пишу стихи химическим карандашом, – повторил он чуть громче.

– Fortissimo! [51] Очень громко! ( ит. )

– …химическим карандашом на рулоне туалетной бумаги…

Миссис Твейл захлопала в ладоши:

– Превосходно!

Она рассмеялась своим коротким и мелодичным смехом. Исполнившись храбрости, Себастьян вторил ей.

– А теперь, – продолжала она, – я должна ухватить вас за ухо. Крепко, до боли. А вы от возмущения и удивления заорете: «Ты, старая сука, немедленно отцепись от меня!» или что-то подобное. Вот когда начнется настоящая комедия. Я начну верещать, как попугай, а вы…

Дверь гостиной в этот момент распахнулась.

– Il Signor De Vries, – объявил дворецкий.

Миссис Твейл прервалась на середине фразы и мгновенно изменила выражение своего лица. Вновь прибывшего встретила величавая и серьезная мадонна, когда он через всю комнату устремился прямо к ней.

– Меня все утро не было дома, – сказал Пол де Вриз, пожимая протянутую ему руку. – Получил вашу телефонограмму, только вернувшись в отель после обеда. Какое ужасное известие!

– Шокирующее, – повторила миссис Твейл, склоняя голову. – Между прочим, – добавила она, – познакомьтесь. Это племянник несчастного мистера Барнака, Себастьян.

– Представляю, каким для вас это стало ударом, – сказал де Вриз, обмениваясь с Себастьяном рукопожатиями.

Себастьян кивнул, отчего-то чувствуя себя лицемером, и пробормотал, что да, горе его невыносимо.

– Чудовищно, просто чудовищно, – твердил де Вриз, – но мы, конечно же, не должны забывать, что даже в смерти заключены определенные жизненные ценности.

Он снова повернулся к миссис Твейл:

– Я примчался сюда, чтобы узнать, не могу ли хоть чем-то быть вам полезен.

– Вы очень добры, Пол.

Она вскинула ресницы и посмотрела на него пристальным многозначительным взглядом; сомкнутые губы дрогнули в подобии улыбки. Потом она опустила глаза, уперев их в свои белые руки, сложенные на бедрах.

Лицо Пола де Вриза просияло от удовольствия, и внезапно вспышка инстинктивного понимания подсказала Себастьяну, что этот тип влюблен в нее, а она это знает и не отвергает его любви.

Им овладел приступ бешеной ревности, чувства тем более болезненного, что оно усугублялось сознанием своей ничтожности, особенно бурного, поскольку выразить его он не мог, не выставив себя полнейшим дураком. Ведь признайся он ей в своих чувствах, она просто подняла бы его на смех. Это превратилось бы в очередное унижение.

– Думаю, мне пора идти, – пробормотал он и двинулся в сторону двери.

– Вы ведь не пытаетесь сбежать, верно? – спросила миссис Твейл.

Себастьян остановился и повернул к ней голову. Ее глаза цепко осматривали его. Он постарался уклониться от их темного загадочного взгляда.

– Мне надо… Я должен написать несколько писем, – на ходу придумал причину он и поспешил вон из комнаты.

– Ты это видел? – спросила миссис Твейл, едва дверь захлопнулась. – Бедный мальчуган ревнует меня к тебе.

– Ревнует? – повторил молодой человек недоверчиво-удивленным тоном.

Он ничего не заметил. Но, если на то пошло, он вообще редко замечал хоть что-нибудь. Об этой черте своего характера де Вриз был прекрасно осведомлен и даже гордился ею. Когда ум человека занимали по-настоящему важные, увлекательные идеи, ему не следовало отвлекаться на тривиальные события повседневной жизни.

– Что ж, вероятно, ты права, – сказал он с улыбкой. – «Порой и моли хочется взлететь к звездам». Кстати, для мальчика это может оказаться даже полезно, – добавил он тоном добродушного мудреца и гуманиста. – Безнадежная влюбленность – часть либерального образования. Она учит подростков более возвышенному отношению к сексу.

– Неужели? – спросила миссис Твейл так серьезно, что человек мало-мальски восприимчивый не смог бы не уловить в ее вопросе иронии.

Но Пол де Вриз только закивал для пущей убедительности:

– Открывая для себя ценности романтической любви. Так они достигают сублимации. Хэвлок Эллис прекрасно описал это в одном из своих трудов…

Внезапно сообразив, что вовсе не об этом хотел с ней поговорить, он оборвал сам себя.

– Но к дьяволу Хэвлока Эллиса! – воскликнул он, после чего воцарилось продолжительное молчание.

Миссис Твейл сидела очень тихо в ожидании того, что, как она знала, произойдет дальше. И не ошиблась. Он вдруг сел рядом с ней на софу, взял ее руку и сжал между своими ладонями.