Олдос Хаксли - Время должно остановиться

Себастьян пробормотал, что, по его мнению, случилось ужасное несчастье.

– Но ведь не далее как вчера, – продолжала Королева-мать тем же тоном, – я объясняла ему, что ни один толстяк еще не доживал даже до семидесяти лет. Не говоря уже о более почтенном возрасте. Вы уже послали телеграмму Дэйзи или еще нет?

– Я скоро собираюсь отправить сразу все телеграммы, – ответила миссис Твейл.

– И, представьте, эта гусыня унаследует все! – воскликнула Королева-мать. – Да что она будет со всем этим делать? Хотела бы я знать. С картинами Юстаса и с мебелью. В свое время я не уставала уговаривать Эми не отписывать ей всего имущества. – Внезапно она повернулась к горничной: – А ты какого лешего торчишь здесь, Гортензия? Пойди и займись чем-нибудь полезным. Неужели сама не видишь, что мне ты не нужна?

Женщина молча попыталась уйти.

– А где Фокси? – послала возглас Королева-мать в сторону удалявшихся шагов. – Отдай мне его.

И она вытянула вперед пару украшенных драгоценными камнями клешней. Собачка была передана ей.

– Мой маленький Фокси-мопси, – с нежностью выдохнула миссис Гэмбл и склонилась, чтобы потереться щекой о шерстку животного. Фокси в ответ лизнул ее. Королева-мать хрипло фыркнула и вытерла лицо пальцами, размазав румяна по своему острому и довольно-таки волосатому подбородку. – Ему было всего пятьдесят три, – продолжила она, поворачиваясь к остальным. – Просто нелепость. Но чего еще мог ожидать человек, отпустивший такое брюхо? Мальчик! – резко позвала она. – Дай-ка мне свою руку.

Себастьян выполнил ее просьбу.

– Я хочу, чтобы ты показал мне место, где он покинул этот мир.

– Вы имеете в виду… – начал он.

– Да, именно это, – рявкнула Королева-мать. – Ты можешь остаться здесь, Вероника.

Медленно и осторожно Себастьян двинулся к двери.

– Почему ты почти совсем не разговариваешь? – спросила миссис Гэмбл, когда они прошли в молчании несколько ярдов. – Я много знаю о футболе, если эта тема тебя интересует.

– Нет, не особенно… Мне более интересна… Я интересуюсь поэзией и всем, что с ней связано.

– Поэзией? – повторила она. – Ты сам пишешь стихи?

– Немного.

– Очень занятно, – заметила Королева-мать. Потом после паузы добавила: – Я как-то останавливалась в доме, где в то же время одним из гостей был мистер Браунинг. Никогда больше не встречала человека, который бы так плотно завтракал. Никогда. За исключением, вероятно, короля Эдуарда.

Они прошли через вестибюль в короткий темный коридор. Дверь в его конце все еще стояла нараспашку.

– Вот это место, – сказал он.

Миссис Гэмбл отпустила его руку и, продолжая держать собачку, медленно побрела вперед. Ее рука коснулась раковины умывальника; она открыла кран и снова закрыла. Потом продолжила движение, нашла унитаз и нажала на смыв. Фокси разразился лаем.

– Какой римский император? – спросила она, перекрывая голосом тявканье и шум воды. – Кто из них расстался с жизнью в туалете? Марк Аврелий или Юлий Цезарь?

– По-моему, это был Веспасиан, – отважился поправить ее спутник.

– Веспасиан? Я о таком даже не слышала, – сказала Королева-мать с подчеркнутым пренебрежением. – Здесь пахнет дымом сигары, – добавила она. – Я всегда говорила ему, что он выкуривает слишком много сигар. Подай мне руку снова.

Они вернулись тем же путем через большой холл в гостиную.

– Вероника, – сказала миссис Гэмбл, обращаясь наугад в темноту, которой был объят весь ее мир. – Ты уже пробовала снова звонить той невыносимой женщине?

– Еще нет, миссис Гэмбл.

– Интересно, почему она не ответила на первый звонок? – В голосе старухи раздражение смешалось с тревогой.

– Ее не было дома, – спокойно ответила миссис Твейл. – Вероятно, она участвовала в другом сеансе.

– Никто не устраивает сеансов в девять часов утра. И ей следовало бы иметь прислугу, которая отвечала бы на звонки в ее отсутствие.

– Возможно, прислуга ей не по карману.

– Чепуха! – пролаяла Королева-мать. – Никогда не встречала хорошего медиума, который не мог бы позволить себе завести служанку. Особенно во Флоренции, где им можно платить сущие гроши. Позвони ей еще раз, Вероника. Звони каждый час, пока не дозвонишься. А теперь, мальчик, я хотела бы немного прогуляться вдоль террасы, и чтобы ты рассказывал мне о поэзии. С чего ты, например, начинаешь каждое новое стихотворение?

– Как вам сказать, – начал Себастьян. – Обычно я… – Он осекся. – Это довольно трудно объяснить.