Пелам Вудхаус - Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие

Надо заметить, что к этому времени он совсем пал духом и решил ради долга чести открыться дяде. Конечно, думал он, тот может его растерзать, но так мечтает женить его на Доре, что скорей ограничится бранью и даст искомую сумму.

Как бы то ни было, Ф. полагал, что это – единственный шанс. Он позвонил лорду Б., но ему сообщили, что Великий Вождь снова уехал в Боттлтон. На митинг, уточнил дворецкий, во Дворец развлечений. Фредди с большей охотой попытался бы отобрать у тигра отбивную, но ничего не поделаешь! Выпив для храбрости, он пожевал зернышко гвоздики и отбыл туда же.

Должно быть, вы не были в Боттлтон-Ист, в самом лучшем случае – о нем слышали. Место своеобразное, вроде Лайм-Хауза, только там меньше загадочных китайцев. Домики – серые, кошек – тьма, а всякий, у кого заведется бумажка или апельсиновая шкурка, бросает ее на мостовую. От всего этого Фредди затосковал и решил еще выпить, но услышал приветственные крики и понял, что приближается к Дворцу.

Только он собрался попросить, чтобы о нем доложили лорду Блистеру, как ему бросилась в глаза афиша, возвещающая о концерте и о вожделенной пятерке. Все мгновенно изменилось. Он понял, что неприятный разговор можно отложить на неопределенное время. Вот они, пять фунтов. Можно сказать, в кармане.

Наверное, вас удивит его благодушная доверчивость. Но вспомните, что совсем недавно он снискал огромный успех у ноттингхилльских матерей. Что Боттлтон-Ист для такого человека?

Правда, одна трудность была. Нужен аккомпаниатор, а найти его нелегко. Как вы помните, в Ноттинг-Хилле по клавишам била Дора, но в данном случае ее не попросишь, ибо, среди прочего, тут очень важна тайна. По той же причине нельзя пригласить и Трутня. Мир не должен знать, что Фредерик Виджен с успехом поет в Ист-Энде.

Он шел и думал, как преодолеть последнюю преграду. Удача не подкачала. В неуютном проулке он увидел объявление, сообщающее, что Дж. Уотербери дает уроки фортепианной игры. Резонно полагая, что такой учитель умеет играть и сам, он постучался в дверь. Загадочный глаз скрупулезно его осмотрел сквозь замочную скважину, после чего дверь открылась и он оказался лицом к лицу с этим самым субъектом.

Первые минуты ушли на взаимные объяснения. Фредди протянул субъекту визитную карточку. Субъект сказал, что не заставил бы ждать, если бы ему не показалось, что за дверью – Рыжий Мерфи, который из-за легких разногласий грозился его выпотрошить. Фредди объяснил, что он просит аккомпанировать ему на концерте. Субъект отвечал, что просьба эта законна, ибо он, субъект, играет прекрасно, и участие его – половина успеха.

Потом они оговорили условия и решили в конце концов, что Фредди заплатит субъекту пять шиллингов, а встретятся они у входа за кулисы ровно в восемь.

– Если меня не будет, – сказал субъект, – зайдите в «Зеленого гуся», он прямо за углом.

– Ладно, – сказал Фредди. – Петь я буду «Серебро луны сияет, словно свет ее очей».

– Что ж, дело ваше, – сказал субъект, по-видимому, склонный к философии.

Фредди ушел, вполне довольный. Дж. У. ему не очень понравился. Лучше бы он все-таки мылся и не так дышал джином. Но что найдешь за такую цену? Больше заплатить он не мог, значит – не мог и пригласить тех, кто играет в Квинз-холле.

Завершив предварительные действия, Фредди занялся собственным обликом. Другие, думал он, предстанут перед публикой во всей своей славе, но он – другое дело. Судя по всему, дядя днюет и ночует в Боттлтон-Исте. Ни в коем случае нельзя, чтобы он обо всем узнал. Вряд ли он посетит Дворец именно в этот вечер, но все-таки стоит как-то застраховаться.

Поразмыслив немного, Ф. решил скрыть лицо под черным бархатом. Пусть так и объявят: «Менестрель в маске».

Перекусив в клубе (устрицы и пиво), он долго полоскал горло и выводил «ми-ми-ми», а ровно в восемь пришел на место встречи.

Аккомпаниатор уже был там, буквально благоухая джином. Фредди дал ему деньги, и оба они встали у входа на сцену.

Ждать пришлось плюс-минус четверть часа, и за это время Фредди воспрянул духом. Местные таланты убеждали его, что первенство обеспечено. Он не знал, кто заменяет жюри – наверное, глас народа, – но не сомневался, что при любой системе первое место за ним.

Таланты делали, что могли, но и близко не подходили к истинному искусству. Перед ним прошло пятеро, ни один из них не привлек бы матерей и на минуту, тем более – не довел бы до экстаза. Тут важны личность и мастерство. Или они у вас есть, или их нет. У талантов их не было, у него они были. Можно сравнить это со скачками, в которых участвуют благородный конь и деревенские клячи.